Динамика архитектурных форм

означает занять позицию часового, хранителя и судьи, взвеши вающего добро и зло. Видимая снизу, башня — это и предосте режение, и центр ориентации одновременно: «Окрестность послушно вжималась в новую форму. Теперь, предостере гающе подняв большой палец вверх, город, согласно предназначению, будет покоиться подобно ступице колеса.» Таким образом, первично простая форма, соответствующая столь же простому зрительному впечатлению, начинает обрас тать множеством ассоциативных значений. Это множество при обретает иерархическую упорядоченность за счет религиозной атмосферы города, но столь заметный, столь сильно навязываю щий себя окружению монумент предлагает зрителю широкую гамму дополнительных значений, поворачивается к нему множе ством сторон, приобретает сложно-запутанный характер. Верти кализм обозначен в полную меру только через контраст с гори зонтальностью, запечатленной в том же сооружении. Мирно по коясь на земле, собор — «вместилище, Дом, ковчег, убежище, ко рабль, способный вместить всех этих людей, теперь, наконец, ос нащенный мачтой». Плоскость плана вводит в образную систему сугубо человече ское начало. Традиционный тип такого плана напоминает не только крест, но и человеческую фигуру. Голдинг вполне убеди тельно пользуется этим взаимным «цитированием» между чело веком и храмом скорее в категориях современной психологии, чем в духе философских параллелей, вроде тех, что содержатся в текстах и архитектурных рисунках Франческо ди Джорджо (см. рис. 39). У Голдинга горизонтальная позиция трактуется ско рее буквально: тело простерто на спине, раскинув руки, прида вая зданию силу связи с землей. Тем драматичнее рывок башни со шпилем, отталкивающийся от этой позы слабости, — стремле ние, порыв, призыв, но вместе с тем и опасное дерзновение, даже высокомерие. Настоятель Жослен, автор замысла и движущая сила в его реализации, умирает в романе от таинственного неду га, беспомощно раскинувшись, уподобившись своему собору. Сложность ассоциативных связей, устанавливаемых челове ческим сознанием относительно простой архитектурной темы, служащей толчком к их пробуждению, велика. Именно эта визу альная обнаженность фундаментальных связей вызывает абсо лютную незаменимость чисто художественных высказываний для человеческого сознания, жаждущего уловить главную тему, свя зывающую обескураживающее множество отдельных пережи ваний. Всегда существует соблазн рассматривать здания как изоли рованные объекты, подобные картинам или скульптурам. Чело веческому сознанию легче удерживать что-то одно в каждый мо мент времени, что в равной мере справедливо и для архитектора, 51 III. МАССЫ И ПУСТОТЫ