Динамика архитектурных форм

деляются среди них тем, что в них и через них осуществляется специфическое использование природных ресурсов при одновре менном утверждении сугубо человеческого назначения, глубоко отличающегося от функции, осуществляемых в природном кон тексте. Культивированное поле, лестница, прислоненная к дере ву, деревянная доска, переброшенная через ручей, — все это сугубо человеческие проявления по формальным свойствам, но вместе с тем, мы обычно воспринимаем подобные формы как своего рода усиление природного начала во имя человеческой пользы. Во всяком случае именно об этом говорил Адольф Лоос, ког да отмечал, что сельские дома или деревенские церкви выгля дят так, как если бы их строили помимо человеческой воли. Он готов был принять в это семейство корабли и железные дороги, созданные инженерами, но печалился, что архитектура в зауженном смысле слова оскверняет ландшафт и в тех случаях, когда создана «хорошим» архитектором. Лоос был искренне уверен, что архитектура должна служить лишь продолжением природы, представлять объекты, визуальные характеристики которых должны быть прямым продолжением утилитарной фун кции, подобно тому, как это происходит с формами деревьев или животных. Лоос яростно протестовал против всех случаев, когда архитектура сознательно превосходит эти узкие рамки, внося в мир сугубо человеческую привилегию символических утверждений. Символическое утверждение такого рода может в равной мере опираться на одно из двух фундаментальных отношений к природе. Даже и не пытаясь буквально имитировать природу и делать вид, что здания самопроизвольно порождены природой, архитектор может трактовать человека прежде всего как при родное существо. При такой точке зрения архитектурные произ ведения, будучи откровенно человеческими продуктами, должны все же подтверждать собой ведущую роль природного, прини мать формы природы. Здания в этом случае должны вырастать из ландшафта «как дерево», по утверждению Ф. Л. Райта, и тя готеть скорее к органическим, чем геометрическим формам. «Органичная» архитектура признает особую ценность за криво линейными отклонениями от четкости прямой линии или плос кости, способностью встраиваться в плавное перетекание лан дшафтов, чуждое четкому разграничению элементов, столь ха рактерному для человеческого разума. С другой стороны, человек может использовать архитектур ные формы для утверждения себя в роли рационалистического создания, творящего рациональные формы. В этой роли он — антагонист видимой природы и, возможно, испытывает по отно шению к ней чувство некоторого превосходства. В таком случае человек может даже предпринять попытки подчинить природу собственным идеалам рационального. Так поступали создатели французских садов XVII столетия, в которых симметрическая 149