Беседы об архитектуре. Том второй

для них причиной самых неожиданных разочарований, а для публики — пово ­ дом к самой острой критике. Может быть, вы думаете, что скульпторы упрекают себя за это разоча ­ рование и эту критику? Никогда! Это всегда вина архитектора или соседа: место плохое, архитектура подавляет творение скульптора своей массой, рас ­ положением и деталями или же сосед намеренно «убил» произведение, распо­ ложенное рядом с его собственным. По правде сказать, эти случаи, столь частые в наши дни, происходят отчасти по вине архитектора. Получая от архитектора заданное расположение скульптуры, скульптор всегда имеет сво ­ его рода обрамление или цоколи для установки статуи как какого-то придатка и не думает ни о чем, кроме ее «экспозиции», не заботясь об общем эффекте, которого он не понимает, которого ему не объясняют, — потому что чаще всего его и не предусматривают, — и о котором с ним не советуются. Я не видел, как работали греки, но я убежден, что они поступали не так, и все заставляет меня думать, что Иктин и Фидий совместно создавали компози ­ цию своего творения. И все же, несмотря на красоту греческой архитектуры в апогее ее расцвета, надо сознаться, что в памятниках, дошедших до нас, скульптура далеко не создает того монументального единства со зданием в целом, которое кажется нам столь совершенным в Египте. Это единство, вероятно, существовало в примитивной дорийской архитектуре, например в базилике в Акраганте, известной под названием «Храма Гигантов», и в про­ чих архаических сооружениях, но оно мне кажется уже почти нарушенным в Парфеноне, если не в отношении выполнения скульптур, то по крайней мере в отношении принципа. Действительно, в монументальной скульптуре должны быть соблюдены два качества: хорошее расположение относительно целого и масштаб, а затем выполнение, которое должно соответствовать избранному стилю, месту и назначению. Между тем, несмотря на все уважение, которое мы питаем к Фидию, мы не находим, что сюжеты, изображенные в метопах, вполне в мас ­ штабе сооружения; эти фигуры круглого рельефа должны были с высоты, • на которой они были расположены, казаться мизерными, особенно на перед ­ нем и заднем фасадах, т. е. под колоссальными фигурами, заполнявшими фронтоны. Но, рассмотрев выполнение, мы убедимся, что невозможно найти других скульптурных произведений, более соответствующих назначению и месту. Здесь изысканная тонкость некоторых деталей нигде не идет в разрез с общей массой, всегда ясно понятой и выраженной. Можно простить такому художнику, как Фидий, вероятно, выставлявшему некоторые из фронтонных фигур в своей мастерской, то, что он до мелочей отделывал некоторые детали, такие детали, которые могли видеть одни лишь ласточки, — поскольку эта изысканность не нарушает широкой трактовки масс. Но тем не менее мы предвидим уже в этой изысканности, предназначенной для того, чтобы понра ­ виться нескольким ценителям, то зло, которое скоро обнаружится, а именно 12 [ 179 ]