Беседы об архитектуре. Том второй

торы /не перестают на это жаловаться, — что архитектору принадлежит привилегия указывать такое-то место, намечать такое-то обрамление, навя ­ зывать тот или иной выступ или те или иные масштабы. Не является ли скульптура искусством, по меньшей мере столь же благородным, как и архи ­ тектура? Почему же вы хотите, чтобы первая подчинялась второй? Подобное заблуждение могло существовать в далекие от нас времена варварства, когда слова «художник» даже не существовало и когда высокое положение в искус ­ ствах занимали одни ремесленники. Мне, как и всем, известно, чтд можно сказать по этому поводу; дело не в имени, и ремесленник, который изваял некоторые статуи в Реймсе или Шартре, стоит, по-моему, многих наших современных художников. Был ли он столь же независим, свободен в про ­ явлении своего таланта? Это можно предположить; но он не пытался детонировать в том кон ­ церте, участвовать в котором он был приглашен, и не думал, что его заслуга может быть оттенена приглушением окружающего. Не следует думать, что мы здесь хотим в чем бы то ни было умалить реальную ценность наших скульпторов, так как общая сумма таланта, вло ­ женного в их произведения, весьма значительна. Немногие периоды нового искусства дали такое большое количество очень хороших работ; и надо быть совершенно слепым, чтобы не видеть, что искусство скульптуры поднялось с начала века на значительно более высокий уровень, но, надо признать, что, поднимаясь, оно все больше и больше ссорится со своей сестрой архитекту ­ рой, до такой степени, что можно предвидеть недалекое будущее, когда они не смогут ужиться друг с другом. В чем причина такого недостатка гармо ­ нии ? Это-то и важно установить. У народов, подчинявших свои пластические искусства иератическому на ­ чалу, как, например, в Египте, эти искусства двигались лишь в известных узких границах, переступать которые им было запрещено. Гармония, уста ­ новленная в их отношениях, не могла быть нарушена инициативой отдельной талантливой личности; я бы сказал, что заранее определенные функции ар ­ хитектуры, скульптуры іи живописи выполнялись под неким строго-архаиче ­ ским контролем, и предустановленная гармония между ними была такова, что при виде египетского памятника периода расцвета трудно сказать, где начинается и где кончается выражение этих трех искусств, столь тесно свя ­ занных между собой. Каким образом, благодаря каким усилиям гения перво ­ начально установилось такое тесное содружество? Я не буду пытаться объяс ­ нить это; ограничимся тем, что примем этот факт, как данный. В результате такого содружества — и это ясно даже для наименее искушенного наблюда ­ теля — памятники Египта не только выделяются из числа всех остальных, но и имеют настолько единый, целостный характер, что всякая другая архитек ­ тура, даже самая совершенная, при сравнении с египетской кажется лишенной

176

[

]