Беседы об архитектуре. Том второй

теократическом режиме, и не напоминает ли это обычая говорить в старин ­ ных учреждениях и парламентах по-латыни и выражать на этом языке идеи или называть предметы, не существовавшие во времена империи цезарей? Можете ли вы себе представить служащего железной дороги, говорящего по-латыни об акциях, облигациях, о подвижном составе, об эксплоатации путей, о вокзалах, о тоннелях, о балласте, выемках и насыпях, и о шпалах и рельсах, о паровозах и вагонах, о стрелках и железнодорожных переездах? Разве не получалась бы замечательная галиматья? Почему же то, что в по­ добном случае показалось бы смешным, ежедневно практикуется, когда дело касается архитектуры? И зачем насиловать старые архитектурные формы, заставляя их выражать потребности и способы, не существовавшие в то время, когда эти формы были найдены? Бледный скептицизм, неопределенность, ничтожество принципов, тру ­ сость перед нерациональными доктринами; умственная лень, из-за ко ­ торой мы плывем по течению, чтоібы добывать себе средства к жизни и не создавать себе врагов, прикрывается предрассудками вместо того, чтобы заняться исследованием, — все это приводит мало-помалу архи ­ тектора к роли чертежника, если у него умелые руки, или второсте ­ пенного приказчика, если у него нет этих способностей. Мы давно слы ­ шим жалобы архитекторов на то, что инженеры ежедневно стараются их затереть. Это так и будет на самом деле, если среди архитекторов не най ­ дется нескольких мужественных душ, нескольких твердых характеров, решив ­ ших во что бы то ни стало сойти с проторенной дороги и расстаться с этим коварным и выродившимся искусством, боящимся вмешательства рассудка и исследования, как летучие мыши боятся солнца. Не дипломы, полученные в школе, смогут спасти их от падения, которое уже близко; дипломы послу ­ жат им лишь для получения уготованных им <в будущем мест, с каждым днем все менее независимых и все более низких. Что может поднять их вновь — это прямолинейное и строгое применение очень ясных и определенных прин ­ ципов, это вера в данные принципы, поддерживаемая твердым духом; ибо для того, чтобы создать архитектора, как и для того, чтобы создать врача или адвоката, нужен человек. Это, повидимому, забывают. Впрочем, судя по некоторым признакам, можно подумать, что заря искрен ­ ности начинает заниматься. В науках экспериментальный метод навсегда раз ­ венчал гипотезу; философия стремится опереться на физиологию, на строгие наблюдения природы; чистая метафизика впала в дряхлость и философские системы, как и непрерывные течения человеческой мысли, как и крупные исторические явления, всеми подвергаются просеиванию сквозь решето ана ­ лиза и рассудка. Современный мир хочет покончить с фикциями, в которые не верят даже те, кто стремятся оградить их догматическую оболочку от всякого посягательства. Борьба не на жизнь, а на смерть, объявленная с не ­ которых пор так называемым «свободомыслящим», является для них неожи ­ 8 Н. 8005. [ 113 ]