Античность. Средние Века. Новое время. Проблемы искусства

зентативным принципам флорентийских «реформатов». Толчком к окон чательному внутреннему освобождению Джентилески было вызванное караваджистской «революцией» обострение интереса к станковой картине, к новой, более личностной трактовке религиозных сюжетов и распрост ранение в связи с этим нового типа частного заказа. С открытием этой формы оригинальное дарование Джентилески обрело, наконец, адекват ный себе способ выражения. Об этом свидетельствует ряд произведений, созданных им в течение того же первого десятилетия века, параллельно большим работам общественного назначения («Христос и святой Фран циск», Рим, колл. Инчиза делла Роккетта; «Святой Франциск с анге лом», Рим, Национальная галерея Корсики; «Мадонна с младенцем», Флоренция, колл. Контини — Бонакосси; «Стигматизация святого Фран циска», Рим, Сан Сттльвестро нп Капите; и др.). В маленькой картине из частного собрания в Риме (ок. 1605—1606 г.) все обаяние в господстве интимной тишины и сосредоточенности, как бы даже несколько отчуждающих мир героев от зрителя. Высокая темная скала, поросшая по краю травой и мелким кустарником, стеной подни мается над небольшой сценической площадкой, уподобляя ее простран ство замкнутому интерьеру. Прозрачный воздух и мягкие тени непод вижны. В этой замершей и в то же время чуткой тишине жесты обеих фигур — сидящего на каменном парапете облагороженного, «тосканско го» Христа и поклоняющегося ему более обыденного Франциска — мед ленны и молчаливо красноречивы. Такая же немая многозначительность и в натюрморте — кувшинчике, чашке и куске хлеба. Глухой массив скалы, оставляющий лишь узкую полоску неба вверху, делает героев маленькими, и даже в традиционном образе задрапированного в иде альный плащ Христа появляется трогающее душу одиночество и зате рянность. В восприятии картины в целом как бы сталкиваются две тен денции, столь характерные для большинства работ Джентилески: жела ние вглядываться, всматриваться, вслушиваться, влиться душой в мир изображенных вещей и героев — и напротив, отдаться длительному сто роннему созерцанию, когда исчезают голоса, действие застывает и теряет свой непосредственный смысл и остается лишь бесконечная игра света, магия разрежающихся и сгущающихся теней и молчаливая жизнь вещей в многообразии встречающихся фактур, поверхностей, линий. В картине «Святой Франциск с ангелом» экстаз святого, потрясен ного чудом стигматизации и обессилевшего, передан сдержанно, без внеш него пафоса, человечно. Охватившее его забытье подчеркивает печать усталости на сухом аскетичном лице. Золотистый свет заливает мягкие складки рясы, соединяется с ее коричневой плотью, густеет, превращаясь в живое, идущее из глубины тепло, и одновременно приближает к зри телю по-караваджистски острые дразнящие детали: свисающую вниз руку Франциска с поданной «крупным планом» кровоточащей ранкой и длин ный конец опоясывающей его веревки. Оптическая близость лишена здесь, однако, того напряжения, которым она обычно насыщена у Каравад жо, трактуется более мягко, и момент непосредственного соприкосновения зрителя с миром души другого человека и атмосферой совершающегося события не носит характера внезапного прорыва, а осуществляется как 95