Античность. Средние Века. Новое время. Проблемы искусства

когда миф и реальность приходят в диалектически контрастную форму взаимодействия. Это произойдет в XVII в., а до того наиболее яркий, уни кальный пример в этом плане дает Микеланджело. Ряд его созданий — пример того, как миф не сковывал, а напротив, резко повышал интен сивность творческого воображения, содействуя смелой нетрадиционности в общем подходе к решению заключенной в мифологическом образе ху дожественной задачи. Верность духу мифа, а не его букве, ведет у Ми келанджело к тому, что в римской «Пьета» и особенно в «Давиде» про исходит коренное перетолкование распространенных иконографических установок; в тематике и пластике «Битвы кентавров» и в циклах «Плен ников» для гробницы Юлия II возникают мотивы настолько самостоя тельные, что здесь впору говорить о мифе, творимом самим художником, а сикстинский плафон и капелла Медичи в своей образной и изобрази тельной концепции вообще представляют собой примеры совершенно но вых иконографических систем. В качестве одного из важных следствий универсальной содержатель ности мифа должна быть отмечена его предрасположенность к адаптации, к успешному укоренению в искусстве разных эпох. Это качество, обна руживаясь в самых различных исторических обстоятельствах, составляет одно из условий его жизнеспособности. В отношении античных мифов это достаточно очевидно: мы встречаем их претворения в европейском искусстве повсеместно, чему содействовал их универсально природный характер и, в немалой степени, гармонически прекрасный строй стоящих за ними образов. Но сходное утверждение справедливо и для многих мотивов христианского мифа, обладавших совсем иным типом идейной направленности и, однако же, нашедших впечатляющее художественное воплощение в таких взаимно полярных эпохах, как средневековье, с од ной стороны, и Возрождение и XVII век — с другой. При этом подобная «отзывчивость» мифа, гибкость его реагирования на многие конкретные обстоятельства различных времен отнюдь не переходит в некую лабиль ность, в принципиальную неустойчивость. Во всех пережитых им образ ных модификациях миф, как правило, сохраняет нечто от элементов своего генетического кода. Так, восходящая к христианскому мифу идея жертвенного материнства с захватывающей силой образного воздействия воплощена и во Владимирской богоматери, шедевре византийской иконо писи, и в рафаэлевской «Сикстинской мадонне», а различные аспекты евангельского повествования о Христе породили множество самых раз личных концепций в необъятном круге произведений от раннего сред невековья до Рембрандта. Такое взаимодействие изначальной идеи мифа с живой реальностью в искусстве Ренессанса и XVII столетия — в том случае, если авторский подход посит подлинно творческий характер,— об разует в высшей степени плодотворный синтез. Тесная связь художественного творчества и мифа сопряжена еще с од ним специфическим моментом, относящимся преимущественно к сфере изобразительного искусства. Дело в том, что другие виды искусств, на пример литература во всех своих разделах от поэзии до драмы, вопло щая действие во временной последовательности, располагают гораздо большими эксшшкативными возможностями в отношении нового для чи 76