Античность. Средние Века. Новое время. Проблемы искусства

тан (Неизвестный художник. «Морской капитан Максвелл Б. Чэйс», ок. 1835 г.). Вполне подходящим и часто идущим в ход был также стеллаж с книгами, на корешках которых четко выводились латинские и француз ские названия. Не забывали и о цветущем кусте, который вполне мог по служить фоном детского портрета (Джошуа Джонстон. «В саду», ок. 1805 г.). В особенно торжественных изображениях художники использо вали дошедшие еще от европейских портретов XVII в. колонны и драпи ровки (Хорэйс Бэнди. «Юрист из Вермонта», 1841 г.). Одежда изобража лась с особо подчеркнутым вниманием, ибо она говорила о положении, состоянии, значительности изображенного человека. Так было в парадных портретах всего мира, а портрет народных художников — это не что иное, как парадный заказной портрет с характерным для него набором приемов. В конце концов парадность определяется не тем, кто изображен — Людо вик XVI, квакер из Новой Англии или потомок виргинской знати, ведущий свой род от первых колонистов, преданный сын пресвитерианской церк ви, знаток «законов чести» и . Помимо этой любовно и тщательно выпи санной одежды, особое внимание уделял художник подбору деталей — атрибутов. Как в мастерской фотографа в провинции всегда были в за пасе игрушечные ружья, с которыми фотографировались дети, букеты пыльных искусственных цветов и веера, которые можно было дать в руки молодым женщинам, или даже живописный камень, на который можно было сесть, приняв изящную позу, так и у американских народных ху дожников капитан получал подзорную трубу, врач — стетоскоп или фла кон с лекарствами, ребенок — куклу, кошку, собачку, священник — биб лию, молодая мать — ребенка, ученый — приборы, глобусы и карты, Ва шингтон — коня 12 . Каждый этот предмет употреблялся с такой же неиз менностью и неукоснительностью, как постоянный эпитет в фольклоре. Из-за этого использования постоянных атрибутов, а также благодаря то му, что во многом художник исходил из уже сложившейся традиции, люди на этих портретах при всей индивидуальной заостренности, при всей неповторимости их лиц отмечены печатью сложившегося выкристал лизовавшегося типа. Иногда в таких изображениях установленный тип даже преобладает над индивидуальностью. Создается типизированный об раз, образ-миф, образ-легеида. Поэтому так часто у американских писа телей, а особенно у Марка Твена, который строил свои ранние произ ведения на том же принципе зарисовки образа-типа, мы можем найти по хожих людей, на чьих глазах и чьими руками создавалась Америка. Не капитан ли это Самюэль Чендлер, которого изобразил его родственник Уинтроп Чендлер (ок. 1780 г.), «...был джентльменом с головы до ног»? Ведь он, как и герой Твена, «... был очень высок, худ, и лицо у него было смугловато-бледное, без малейшего признака румянца; он ежедневно брил начисто свое худощавое лицо, и у него были самые тонкие губы, ноздри и нос, густые брови и пречерные глаза... Лоб у него был высокий... Руки были длинные и тонкие, и он каждый божий день надевал чистую 11 Марк Твен. Простофиля Вильсон, стр. 328. 12 Исследователь народного искусства Жанна Липман называет эти предметы «опо знавательными символами». 197