Античность. Средние Века. Новое время. Проблемы искусства

решеткой тюрьмы. На переднем же плане фигура Сейсмоса, поднимаю щегося из-под земли. Бог землетрясений головой, плечами и руками при поднял почву над собой, и она образует нечто вроде свода над ним. Почва, вздыбленная Сейсмосом, растрескалась... После землетрясения происходит то, что Гете следующим образом описывает в одном из своих набросков: «Еще не прекратились сотрясе ния и не стали устойчивыми горные ущелья и вершины, как из всех повсеместно открывшихся зияющих расщелин вылезают пигмеи, которые выбирают себе местом для танцев и возни руки и плечи лежащего вели кана, в то время как многочисленные полчища журавлей копошатся на голове и в волосах великана, как если бы то были непроходимые леса; в заключение всеобщего празднества они устраивают потешную игру в войну». Прообразом пигмеев, играющих на теле великана, как показал одип из крупнейших гетеведов XIX в. Эрих Шмидт, была ватиканская скуль птура, изображающая Нил в виде полулежащего великана, на теле кото рого резвятся дети. Заметим, кстати, что подлокотником Нилу служит фигура Сфинкса. Потешная война между пигмеями и журавлями, происходящая сре ди других событий классической Вальпургиевой ночи, имела другой изо бразительный источник — рисунки в коллекции Цана «Красивейшие ор наменты» (часть 2-я). Когда действие перебрасывается к морю — в сцене «Скалистые бухты Эгейского моря», то среди источников Гете впервые появляется Дюрер, чье «Похищение Амимоны», по мнению исследователей, соответствует пейзажу этой сцены, облику тритонов и нереид, появляющихся в нача ле ее. Далее появляется морской царь Нерей; он так описывает развлечения своих дочерей — водных нимф:

Ни на Олимпе, ни у вас, нигде Нет равного их игрищам в воде. Перелетая и садясь верхом Со спин драконьих на коней Нептуна, Они плывут в безудержности юной, Ныряют вглубь и носятся кругом. Они слились с водой так воедино, Что пена носит их, как паутину. Вот, показавшись из-за их голов, И Галатея по верхам валов В венериной жемчужной колеснице, На цельной раковине стоя, мчится.

Когда Гете написал эти строки, он вспоминал «Триумф Галатеи» Рафаэля, который видел на вилле Фарнезина в Риме. Как верно заметил Макс Мюллер, фреска Рафаэля произвела на Гете столь сильное впечат ление, что он не пожелал с ней расстаться. Она снова возникает в конце классической Вальпургиевой ночи. Как помнит читатель, символический смысл всего этого обширного 184

Made with FlippingBook - professional solution for displaying marketing and sales documents online