Академия художеств

„Семейный портрет", в которой явно видно влияние венецианов ского реалистического жанра „В комнатах". Однако все это было лишь отступлением от общей академической школы. Шли годы. Менялись профессора, руководители. Менялись пред меты преподавания, а система академического воспитания художни ков оставалась неизменной. Академия явно хирела. Казалось, бли зок был окончательный развал ее. Но в 1834 году на художественном горизонте засияла звезда Карла Брюллова. Его картина „Последний день Помпеи" имела феерический успех в Италии. Признанным гением вернулся он в Россию. В 1836 году, как триумфатора, встретила Академия Ху - дожеств своего питомца, прославившего в Европе имя русского ху дожника. Карл Брюллов вступил в состав профессоров Академии, и авторитет ее возрос как никогда. Однако серьезных изменений в академической системе и после этого не произошло. Правда, Карл Брюллов, пред которым прекло нялся весь художественный мир России, каждое слово которого на лету ловили ученики, настойчиво говорил: „Изучайте натуру, кото рая у вас перед глазами, и старайтесь понять все ее оттенки и особенности". В этом он показал себя чутким к голосу совре менности художником. Реализм не был чужд ему. В своих рисунках, альбомных зарисовках, акварелях, в портретах он дал блестящие образцы освоения реализма академической школой. Но полностью на путь реалистического творчества он все же не переключился. Его большие вещи, та же „Помпея", неоконченные картины „Осада Пскова" и „Нашествие Гензериха" говорят о том, что Карл Брюл лов остался верным сыном своей aima mater, хотя и непоследова тельным, но все же в основе своей ложноклассиком. В этой двой ственности устремлений Карла Брюллова таился источник творческой его трагедии. Он чувствовал избыток сил, мечтал создать новую большую картину, делал к ней эскизы, но вскоре убеждался, что замысел его внутренне фальшив, ложноклассичен, и ни одного эскиза не превратил в законченную вещь. И в этом же здоровом тяго тении к реализму лежит разгадка и того обаяния, какое оказывал Карл Брюллов на учеников своих. Он был искренен, когда говорил: „Изучайте натуру!" Был искренен, когда пригревал около себя Тараса Шевченко, когда восхищался реалистическими рисунками и картинами Федотова. Карл Брюллов был живой, искренно увле кающийся художник. Он умел ценить любовь к натуре, любовь к окружающей действительности в работах юных реалистов. Но для него, точно так же, как и для Александра Иванова, все эти реали-