А. Я. Головин. Жизнь и творчество

только что сорванные розы Манэ и золотистые диски Ван-Гоговских подсолнечников. Между «натюрмортом» и in t é r ie u r ’oM существует теснейшая связь, и возможно, что очарование Голо­ винских натюрмортов объясняется тем, что автор их— испытанный живописец in t é r ieu r ’oB, художник-деко­ ратор. In té r ieu r всегда был чрезвычайно благоприят­ ным условием для развития «натюрморта» (взаимо­ действие этих двух областей живописи особенно заметно в истории средневековой миниатюры и старо­ нидерландского искусства). Глядя на Головинские натюрморты, невольно спрашиваешь себя— «где же здесь мертвая природа?» и вспоминаешь слова Т. Готье: «Il у a u n e exp r e s s ion con sa crée q u i n o u s con tra r ie b eau coup c ’es t c e le d e la na ture m or te , com m e si la n a tu r e n e v iv a i t pas tou jou r s» . Особое ч у в с т в о в е щи (y Головина оно есть несомненно) обусловлено не чем иным, как невидимой связью предметов с окружающим их миром и с душою человека. Наше отношение к вещам определяется не только их формою, размерами, поверхностью, цветом, но также их «взаимоотношением», сочетанием или разладом. По верному замечанию Паскаля, «натюрморт заставляет нас любоваться копией тех вещей, ориги­ налами которых мы не любуемся». Происходит это потому, что в данном случае «неживые» вещи прохо­ дят сквозь призму живой души и приобретают свое-