2-ая Уральская индустриальная биеннале современного искусства • каталог

Параллельная программа

Массовая культура предлагает одну яркую пози- цию оценки– с точки зрения здравого смысла. С этой точки зрения искусство любого типа сомнительно. Тот тип искусства, о котором можно было хоть что- то узнать в сатирических изданиях (Генри Мур, Саль- вадор Дали или «абстракционизм»), высмеивается и отторгается, а тот тип искусства, который можно признать как «свой», «правильный», является толь- ко в виде высмеиваемых особенностей организации производства картин советскими художниками. В восприятии искусства модернизма в хрущёв- ское время более важным оказывается не невозмож- ность получения знания о нём (некое представление незаинтересованному зрителю дают, например, ка- рикатуры, репрезентирующие, не называя по имени, работы Кандинского, Клее, Миро, Поллока, – часто некий гибридный, карикатурный, советский «аб- стракционизм»), а манифестируемая невозможность понимания. Но и ключей к искусству советскому мас- совые журналы не давали. Вернувшись в 1956 году на Венецианскую би- еннале, инициировав в профессиональной и массо- вой прессе и книгах дискуссии и разговоры по поводу искусства советского и модернистского, жизни и ис- кусства, в СССР сделали шаг к размыканию границ, к попыткам защитить «своё» искусство через стол- кновение с «чужим», а не в изоляции. В этом контек- сте Николай Носов конструирует образ Незнайки как художника-модерниста, авторы «Перца» и «Крокоди- ла» сообщают читателям о нелепостях современно- го искусства. Но само искусство в итоге оказывается явлением в кавычках. Произведение искусства пред- стаёт как некая вещь, признаваемая за произведение, но никому не предлагается разбираться ни в том, что такое искусство, ни в том, на каком оно языке гово- рит. Искусство является и прописано на обочине зна- ний и увлечений «массового» зрителя, который чи- тает журнал.

works of Kandinsky, Klee, Miró, Pollock—all unnamed— by means of some hybrid, Soviet mock abstractionism). Rather, the most important thing was the manifested im- possibility of understanding. And yet, mass magazines hardly provided keys to Soviet art either. By returning in 1956 to the Venetian biennale and initiating in professional and mass press and literature discussions about Soviet and modernist art, life and art, the USSR made a step toward unsealing the borders and attempted to protect its own art through a collision with “the alien” one, rather than in isolation. It is in that con- text that Nikolai Nosov constructs the image of Neznai- ka [“know-nothing”] as a modernist painter and the au- thors of Perets and Krokodil inform their readers of the incongruities of contemporary art. But art itself becomes something that needs quotation Marx. A work of art is presented as a kind of thing whose creation is acknowl- edged, but no one is offered to explore what art itself is and what language it uses. Art is brought forward and immediately relegated to the sidelines of knowledge and interests of the “mass” spectator, the mass maga- zine reader.

Карикатура Генриха Валька. Журнал «Крокодил», 1950, №12 (выпуск к Дню радио) Genrikh Walk‘ caricature. Krokodil, 1950, №12 (celebrating Radio Day)

Марина Соколовская, куратор выставки

Marina Sokolovskaya, exhibition curator

258