tugendhold-hudozhestvennaia-kultura-zapada-1928x1

веческий документ". Самый метод серий показывает, что Домье изучает буржуазию как подлинно научный экспериментатор, наблюдая ее в раз- личных условиях времени и места, среды и обстановки, не останавли- ваясь ни перед какими мелочами, заглядывая даже в спальни мирных обывателей или в щели парижских купален. И на основании этих на- блюдений художник выводит некий общий, средний, тип „доброго буржуа" (недаром почти все его буржуа действительно похожи друг на друга). Тип, характеристика которого, при всей ее добродушно-юмо- ристической обрисовке, является не чем иным, как страстной филип- пикой против мещанства, косности, самодовольства, близорукости, мелочного эгоизма, продажности и жадности этого класса, служащего опорой „общественного порядка". Тип, который можно рассматривать как своего рода штамп, как маску целого класса, как самую ходячую мелкобуржуазную стихию. Подобно марионеткам, проходят здесь перед нами все представи- тели буржуазного города, начиная от полунищей богемы и кончая де- нежной аристократией: бродяги, газетчики, парикмахеры, лавочники, портные, адвокаты, рантье, дельцы, финансисты, домовладельцы; только двух элементов не мог касаться художник — военных и попов. И все они, при всем своем живописном разнообразии, объединяются художником в один синтетический тип, который в такой же мере является детищем Домье, как и тип Ратапуаля — Робера Макера. Этот персонаж, заимствованный художником из модной в то время мело- драмы, превращается под его рукой в столикое существо, в человека- хамелеона— продажного журналиста, циничного адвоката, фальсифика- тора лекарств, лицемерного филантропа, чиновника-карьериста, злостного банкира, хищного дельца и т. д. и т. д. И во всех своих метаморфозах Робер Макер остается подлинным символом мелкобур- жуазной Франции, столь же художественно-выпуклым, как образы- типы Мольера. Но этот „добрый буржуа" Домье эластичен, изобретателен и под- вижен, как ртуть, только там, где дело касается осуществления совета Гизо— „ обогащайтесь, господа" , и, наоборот, он тяжеловесен, консер- вативен и туп во всех остальных отношениях. Бытовые серии Домье выявляют это перед нами в яркой степени. В самом деле, каковы ху- дожественные вкусы этого буржуа? Это — засилие лже-классицизма, это — мода, слепо заимствованная от аристократии и совершенно не