tugendhold-hudozhestvennaia-kultura-zapada-1928x1

ровых портних и портных — мадам Ланвен, Женни, Зигель, Ворт, мосье Поаре. Искусство, символизирующее собою всю роскошь, весь блеск, всю утонченную чувственность буржуазного общества...

IV

Характеризуя современные тенденции, обнаружившиеся на выставке, я не касался до сих пор представленного на ней народного творчества. А между тем, наряду с павильонами индустриализированных стран, уже изживших свое народное искусство (как Франция, Австрия, Ан- глия), здесь были и уголки подлинно национально-народного искусства. Таковы прежде всего павильоны славянских стран — Польши, Чехо-Сло- вакии, Сербии, а также Эльзас-Лотарингии и отчасти Бретани, и, на- конец, павильоны колоний: Алжира, Марокко, Туниса, Индокитая. Каково же взаимоотношение между „новым духом" и этими очагами старых туземных традиций? Прежде всего нельзя не констатировать, что все эти павильоны внесли на выставку колоритную и свежую ноту и подтвердили один общий вывод: органическую крепкость того искусства, которое питается народными соками. В такой же мере, в какой искусство, скажем, Фран- ции или Австрии или итальянских футуристов является делом „богемы" индивидуумов, оторванных от народной почвы, и поэтому носит на себе печать изощренной болезненности, искусство Чехо-Словакии, Польши, Сербии пронизано народностью. Таковы, например, прекрасное богемское стекло и прекрасные чешские игрушки, польская резьба по дереву или ковры и т. д. Конечно, в еще большей степени эта органичность ска- зывается в павильонах колоний — в изделиях негров из слоновой кости, в деревянных идолах, в туземной промышленности Марокко и Туниса. Европейская художественная политика по отношению к этим ту- земным искусствам двулична. С одной стороны, профессиональное европейское искусство, даже самое „урбанистическое", не прочь использовать все эти народные образцы. Так, портной Поаре вводит в свои модные модели чисто народные элементы, почерпнутые то у венгерских, то у русских кресть-