Встречи и впечатления. Воспоминания художника

Обаяние стихов Кузмина усилилось для меня еще более, когда я услышал их непосредственно от автора. Некоторые свои стихи — «песенки» — он пел, аккомпанируя себе на рояле; музыку к ним он пи ­ сал сам, обладая даром композиции. Это совсем осо ­ бый жанр, очаровательные безделушки, имеющие, однако, порою глубокое содержание. Мне нравились его «Куранты любви», но особенно — «Александрий ­ ские песни», настоящий шедевр, тончайшие поэти ­ ческие озарения. Перед нами встает наяву древняя Александрия, когда мы читаем эти строки; «Вечерний сумрак над теплым морем,

Огни маяков в потемневшем небе, Запах вербены прн конце пира, Свежее утро после долгих бдений, Прогулки в аллеях весеннего сада, Крики п смех купающихся женщин, Священные павлины у храма Юноны, Продавцы фиалок, гранат и лимонов, Воркуют голуби, светит солнце...» 138

М. А. Кузмин перевел несколько драматических произведений, которые были поставлены при моем участии: «Шута Тантриса», потом «Электру» и др. Им же была написана музыка к «Красному кабачку» Ю. Беляева. 138 Как переводчик, Кузмин совершенно незаменим, в особенности при переводе старинных пьес: он замечательно передает дух эпохи. Я очень люблю и его музыку, такую изящную и легкую. У Кузмина своеобразная, нерусская внешность. В то время, когда я писал его портрет, он носил усы и небольшую бородку, — таким он изображен на портрете Сомова; позднее его внешность изменилась, он стал брить усы и бороду, отчего, может быть, его наружность стала еще более характерной и вырази ­ тельной.