Византийские церкви и памятники Константинополя

— 196 — Пользование византійскими образцами въ эпоху начинанія итальянской живописи могло имѣть мѣсто я двигать ее впередъ, понятно, лишь въ томъ случаѣ, когда эти образцы усвоивались не въ одной только манерѣ, ио брались цѣликомъ въ самомъ сюжетѣ, а именно это выпало на долю сюжетамъ Прото- евангелія и жизни Мадонны. На этомъ основался успѣхъ работъ Дуччіо ди Буонинсенья, Сіенскаго мастера, въ области иконной живописи совершившаго тѣ же преобразованія, что Каваллини въ мозаикѣ. Иного рода духовную реформу, преобразованіе внутреннее представляютъ произведенія съ тѣмъ-же сюжетомъ великаго Джіотто и его школы (въ ц. Мадонны dell’ Arena въ Падуѣ, капеллахъ Ринуччини и Барончелли въ флорентійской церкви св. Креста и пр.), давшія намъ разработку византійскихъ оригиналовъ на почвѣ свободнаго умственнаго и религіознаго развитія Италіи XIII — XIV вѣка. Въ фрескахъ Джіотто мы наблюдаемъ уже не внѣшнее облагороженіе чуждаго образца, но живую и глубо­ кую мысль, лишь направленную имъ, но самостоятельно развившуюся далѣе, не риторически условное напряжепіе чувства, но истинный паѳосъ вдохновлен- наго художника. Сила экспрессіи въ этихъ сценахъ такова, что заставляетъ забывать и не видѣть въ нихъ византійскаго шаблона, и его привычныя формы въ этомъ новомъ выраженіи становятся уже, такимъ образомъ, источниками художественнаго вдохновенія. Сцепы Рождества Христова, Срѣтенія, Цѣлованія Елизаветы- въ Падуанской капеллѣ проводятъ, повидимому, тѣ же мысли, что и въ византіііской иконописи, но то, что было лишь внѣшнпмъ въ ней обликомъ, стало идеальною чертою. Тишина, разлитая на фигурахъ Рождества, не есть только тишина наступившей ночи, но внутреннее успокоеніе ; задумчивость лицъ, присутствующие при Срѣтеніи Господнемъ, гласитъ о совершившемся проро- чествѣ. И какъ сильно искусство Джіотто и отчасти Дуччіо (Жены у Гроба) именно тамъ, гдѣ они имѣютъ дѣло съ преобразованіемъ внѣшняго художествен- наго преданія,. такъ сравнительно слабы были пока', по нашему мпѣнію, по­ пытки отдѣлпться отъ него и путемъ натуралистическихъ прйдатковъ перейти на иной путь (укажемъ на двѣ сцены Обрученія, Поклоненіе волхвовъ, удале- нія Іоакима въ пустыню и др.). • И такъ, ни одно дѣйствительное произведете западнаго художества, ни фресковое, ни мозаическое не приближается настолько къ византійскому ориги­ налу, -котораго свойства мы очевидно, узнаемъ въ мозаикахъ мечети Кахріе- Джамиси, чтобы мояшо было долѣе смѣшивать эти два явленія искусства, столь существенно между собою разнящіяся. Но не слѣдуетъ-ли изъ этого и обратное, что если мы встрѣчаемъ въ мозаикахъ Оициліи, Юяшой.Італіи, Венеціи и пр. черты того-же оригинала, воспроизведенным вполнѣ, то, стало быть, имѣемъ передъ собою памятники собственно византійскаго искусства и его мастеровъ? Художественное наслѣдіе Византіи, и безъ того подвергшееся всякимъ. бѣдствіямъ, расхищается и весьма усердно въ пользу какихъ-то мѣстныхъ, самостоятель-