В защиту искусства

Погоня за ложной новизной <. . .> Новые поэты и романисты обращают больше внима ­ ния на слова, чем на вещи, которые этими словами обозначены, и вечно охотятся за новыми стилистическими оборотами. Они мало заботятся о том, чтобы правильно увидеть и правильно изобразить виденное, а больше о том, чтобы выкрутить новый неслыханный оборот или положить «пикантный блик». Для них слова сами по себе обладают собственной внутренней ценностью, не имеющей ничего общего с идеями, которые эти слова должны выражать. Соответственно этому представлению их очень мало трогает, являются ли слова выразителями правильной или лож ­ ной идеи или вообще лишены всякого смысла, лишь бы их рас ­ становка во фразе и сочетания были новы, неожиданны и оше ­ ломляющи. Эти мастера поэзии и романа терзали свой бедный мозг, придумывая себе титулы, которые достойным образом воз ­ местили бы бессилие их воображения. Так, несколько месяцев назад один новичок на литературном базаре издал сентимен ­ тальный рассказ в духе Жорж Санд и, конечно, прежде всего поспешил украсить себя титулом главы школы «романтического романа» («roman romanesque»). Много титулов и никаких до ­ стижений — вот конечный итог труда «мастеров» современной литературы. <.. .> Лафарг П. «Деньги» Золя. — Литератур ­ но-критические статьи, с. 201. Бедный Дарвин! Если бы он был еще жив, он бы не пришел в особый восторг от последствий своей известности. Французы клеймят его как родоначальника «нового вида хищников, поль ­ зующихся пресловутым открытием борьбы за существование для оправдания наукой любой подлости. ..». «В своем применении, — говорит Доде, — теории Дарвина вредны, так как они пробуж ­ дают в человеке зверя и четвероногое животное, выучившееся стоять прямо, снова начинает ходить на четвереньках». Люди, высказывающие такие смелые утверждения со сцены и вне ее, — вовсе не дураки или ничтожества, но лица с весом и талантом. И делают они это не из любви к парадоксам и не для того, чтобы подразнить обывателя. Эти поразительные истины были возвещены ими недавно с полной серьезностью и громовым пафосом. Горе научной теории, проникающей в огра ­ ниченное сознание современного беллетриста и журналиста! 28 Дарвинизм на французской сцене «В какое ничтожество мы превращаемся, Горацио!» Г амлет