В защиту искусства

ский? Его раздражают те «ха-ха», которыми — надо говорить правду — довольно-таки часто сопровождались ссылки и на «лопух», и на «обезьяну». Но ведь надо же быть справедливым. Ведь надо же понять, что с точки зрения указанного миросо ­ зерцания не могли не казаться смешными стародедовские ре ­ шения вечных вопросов. Решения эти имеют анимистический характер, то есть коренятся, как я это показал выше (см. мою первую статью «О религиозных исканиях»), в миросозерцании дикарей. Ну, а миросозерцание дикарей очень часто и очень естественно смешит цивилизованного человека. И совершенно напрасно думает г. Минский, что «скука», от которой он и ему подобные ищут спасения в евангелии от дека ­ данса, ведет свою родословную от нигилистической веселости. Я уже объяснил, что «скука» эта обусловливается такими осо­ бенностями психологии современного «сверхчеловека», которые имеют самое тесное отношение к мещанству и как нельзя более далеки от нигилизма. И столь же напрасно пренебрегает он «веселостью». «Веселость» «веселости» рознь. «Веселость» Воль ­ тера, его знаменитые «ха-ха», которыми он так больно бичевал изуверство и суеверие, оказали самую серьезную услугу чело ­ вечеству. Вообще, крайне странно, что наши современные ре ­ лигиозные искатели не любят смеха. Смех великое дело. Фейер ­ бах был прав, говоря, что смехом отличается человек от жи ­ вотного. XI Я вполне верю, что душе г. Минского тесно «между обезья ­ ной и лопухом». Но иначе и быть не может: он придерживается такого миросозерцания, которое заставляет смотреть сверху вниз и на «лопух», и на «обезьяну». Он — дуалист. Он пишет: «Сам по себе каждый индивидуум представляет не монаду, как учил Лейбниц, а комплексную двуединую дуаду, то есть неразрывное единство двух неслитных и нераздельных элементов — духа и тела, или, вернее, целую систему таких дуад, как большой кри ­ сталл состоит из мелких кристаллов той же формы» 4 . Это самый несомненный дуализм, но только прикрытый псев ­ домонистической терминологией. И только этот дуализм откры ­ вает г. Минскому дверь в его религию будущего, причем на этой двери написано, конечно: «дух», а не «тело». Как религиозный человек г. Минский смотрит на мир с точки зрения анимизма. В самом деле, только человек, держащийся этой точки зрения, мог бы повторить за г. Минским следующую предсмертную мо ­ литву: «В этот грустный час смерти, покидая навсегда свет солнца и все, что любил в мире, благодарю тебя, боже, за то, что ты из любви ко мне принес себя в жертву. Вот я провожаю мыслью

Религия будущего, с. 177.

197