В защиту искусства

серваторами, то Ивар Карено — реакционер чистейшей воды. И притом утопист вроде щедринского дикого помещика. Ему хочется истребить пролетариат, как тому хотелось истребить му ­ жика. Эта утопия доходит до последних пределов комизма. Но вообще все «свободные, как птица, мысли» Ивара Карено до ­ стигают до крайней степени нелепости. Пролетариат представ ­ ляется ему классом, эксплуатирующим другие классы обще ­ ства. Это самая ошибочная из всех свободных, как птица, мыс ­ лей Карено. И беда в том, что эту ошибочную мысль своего героя разделяет, как видно, сам Кнут Гамсун. Ивар Карено терпит у него всевозможные злоключения именно потому, что ненавидит пролетариат и «сопротивляется» ему. Из-за этого он лишается возможности получить профессорскую кафедру и даже издать свою книгу. Короче, он навлекает на себя целый ряд преследований со стороны тех буржуа, среди которых живет и действует. Но в какой же части света, в какой утопии обитает буржуазия, так неумолимо мстящая за «сопротивление» проле ­ тариату? Подобной буржуазии никогда нигде не было и быть не может. Кнут Гамсун положил в основу своей пьесы идею, находящуюся в непримиримом противоречии с действительно ­ стью. А это так сильно повредило пьесе, что она вызывает смех как раз в тех местах, где по плану автора ход действия должен был бы принять трагический оборот. Кнут Гамсун — большой талант. Но никакой талант не пре ­ вратит в истину того, что составляет се прямую противополож ­ ность. Огромные недостатки драмы «У царских врат» являются естественным следствием полной несостоятельности ее основной идеи. А несостоятельность ее идеи обусловливается неумением автора понять смысл той взаимной борьбы классов в нынешнем обществе, литературным отголоском которой явилась его драма. Кнут Гамсун не француз. Но это нисколько не изменяет дела. Уже «Манифест Коммунистической партии» очень метко указал на то, что в цивилизованных странах благодаря разви ­ тию капитализма «национальная односторонность и ограничен ­ ность становятся теперь все более невозможными, и из многих национальных и местных литератур образуется одна всемирная литература». Правда, Гамсун родился и вырос в одной из тех стран Западной Европы, которая далеко не принадлежит что толпа, стадо, будет всегда достойна ненависти. Важность имеет лишь не ­ большая группа всегда одних и тех же умов, передающих светоч один другому». В этом же письме находятся приведенные мною выше строки о всеобщем избира ­ тельном праве, будто бы составляющем стыд человеческого ума, так как благо ­ даря ему число господствует «даже над деньгами»! (См.: Flaubert. Correspon- dance, quatrieme serie (1869 — 1880), huitidme mille. Paris, 1910). В этих взгля ­ дах Ивар Карено, наверно, узнал бы свои свободные, как птица, мысли. Но взгляды эти еще не нашли своего прямого выражения в романах Флобера. Борь ­ ба классов в новейшем обществе должна была подвинуться далеко вперед, преж ­ де нежели идеологи ГЬиподсТвутоГцего класса почувствовали потребность непо ­ средственно выразить в литературе свою ненависть к освободительным стремле ­ ниям «народа». Но те из них, у которых со временем возникла эта потребность, уже не могли защищать «абсолютной автономии» идеологий. Напротив, они по ­ ставили идеологиям сознательную цель служить духовным оружием в борьбе с пролетариатом. Но об этом ниже.

6'

163