В защиту искусства

Верганы в комедии. Гауптман дал не карикатуру, а идеализа ­ цию этого воплощенного дурака, и именно такую, какую дол ­ жен давать художник. <.. .>

Меринг Ф. Эстетические разведки. — Ли ­ тературно-критические статьи в 2-х т., т. 2, с. 488. 4

<...> В «Возчике Геншеле», новой драме Гауптмана, в первый раз поставленной 5 ноября (1898 года) в «Немец ­ ком театре», поэт вспомнил снова о корне натурализма. Это было очень умно с его стороны, ибо, поскольку корень этот настоящий, он сообщает его поэтическому таланту особенную силу. Чего Гауптману явно не хватает — это творческого гения чистокровного поэта; чем он владеет в весьма высокой сте ­ пени — это прилежным и тщательно разработанным талантом наблюдательности, микроскопически тонкой наблюдательности, хотя и направленной на мелочи. Все попытки Гауптмана соз ­ дать героя неизменно кончались неудачей. Вспомним Аль ­ фреда Лота, Вильгельма Шольца, Иоганна Фокерата, Фло ­ риана Гейера, литейщика Гейнриха — все они с художествен ­ ной точки зрения только рыцари печального образа; вывести па сцену настоящего человека, действующего и борющегося человека, поэту в десяти драмах ни разу не удалось. Зато он создал множество эпизодических фигур, которые тщательно заимствованы из жизни. Его настоящая сфера — это драма среды; там, где он натыкается на удачный сюжет, как в «Тка ­ чах» и — в меньшей степени — также в «Бобровой шубе», он создал поэтические произведения, которые сохранят свое место в немецкой литературе. В этом не откажет ему никакой предубежденный критик, какое бы сильное предубеждение ни вызывала непереносимая болтовня его поклонников, что Гаупт ­ ман якобы тот мировой поэт, вокруг которого вращаются Гёте и Шекспиры, как хор звезд вокруг солнца. В известном смысле можно сказать, что новая драма Гаупт ­ мана идет по среднему пути между тем, что он может, и тем, чего он не может, причем, как и всегда при таких компромис ­ сах, он выявляет гораздо больше то, чего не может, чем то, что может. Пьеса имеет героя — возчика Геншеля, который обещает своей хорошей жене в ее смертный час не жениться на злой слу ­ жанке, но после смерти жены нарушает это обещание и из-за второй жены теряет свое доброе имя, после чего, терзаемый угрызениями совести за измену своему слову, вешается. Сход ­ ный сюжет уже был разработан поэтом лет за десять перед этим в маленькой новелле «Сторож Тиль», в которой грубая чувст ­ венность второй злой жены покоряет себе сильного, но просто ­ ватого человека, пока в припадке бешенства он не убивает жену. В новелле Гауптман мотивирует весьма тщательно психологи ­ 103