Условности. Статьи об искусстве

стит серебром при луне вытянутая шпага, или первый выход Франца со свечами в печальную торжественную комнату — незабываемы по трагическому впечатлению. Трагический Ходо- вецкий — можно было бы воскликнуть, — если бы это не был романтический Добужинский. Художник оценит эту похвалу; мне бы хотелось, чтобы дошли до него мои благодарные строчки. Присутствуя на трагедии Шиллера, смотря на работы Добужииского, смешно думать о ХѴШ веке, как о „галант ­ ном" времени пудреных маркиз и боскетов. А между тем, кажется, такой упрощенный взгляд до сих пор еще держится. А „буря и натиск 11 , а тайные общества, масоны, все подзем ­ ное кипение, вылившееся во французскую революцию? Для всего этого таинственного и тайного брожения трагедия Шиллера, пожалуй, даже слишком прямодушна и наивна. Потрясающие ужасы ее порою смешны, „гениальные" рито ­ рические дикости не всегда ловко слышать, но подлинное веяние „бури и натиска" веет над нею почти непрерывно. Роли для современных актеров, если они не хотят впасть в несносную ходульность, труднейшие, и вчера все вышли с честью. Была даже чудесная и неожиданная победа. Максимов серьезно и с пафосом исполнил Карла, смягчил его „крокодилов" прирожденным тактом и элегичностью, в моменты раздумий несколько гамлетизируя философствую ­ щего разбойника. Монахов очеловечил, насколько возможно, роль Франца Моора, но местами ему кажется самому было неловко и смешно произносить черезчур неистовые тирады. К сожалению, это было заметно, и смешливость, происходившая от верного вкуса артиста, передавалась и публике. Вообще места более спокой ­ ные удались Монахову гораздо лучше. Но в общем дан был тип и характер более близкий и понятный, чем тот же Франц в исполнении многих почтенных по технике присяжных траги- 6 81