Условности. Статьи об искусстве

это же все педантические пустяки, не имеющие к театру никакого отношения. Они могут быть на лицо, могут и не быть, театральное достоинство Софокла и исполнителей от этого не меняется. Скажу больше: непосредственному зрителю такая реставрация внешних театральных условий может легко показаться неснос ­ ным эстетизмом. Важен Софокл и актер, или даже актер и Софокл, остальное все пустяки, досадные или приятные, но пустяки. У Рейнгарта „Эдип" шел порядком шиворот-на-выворот, но был Софокл и был театр, потому что был гениальный Моисеи и было подлинное одушевление, а в английских уни ­ верситетах, где и открытое небо, и греческий язык, и оркестры па месте и гладенькая музыка музыкальных археологов, — там ни Софокла, ни театра не было, потому что действовали филологи, а не актеры, и заботились об археологии, а не о театре. В лучшем случае, мог получиться только эстетический курьез. Конечно, археологическая точность может соединяться и с театральным вполне исполнением, но настаивать слишком на этом не стоит. Получаются следствия, нежелательные для самого археолога. Г. С. Ц. пишет: „Несчастная (?) публика думала, что все так и следует". Несчастная публика верила и наслаждалась прекрасной игрой артиста и потрясающей трагедией Софокла, а счастли ­ вый археолог мучился, зачем Креонт не переменил костюма и хору не 40 лет, а 20. Кто же в проигрыше? И я думаю, что „ несчастная “ публика, с точки зрения театральной, более права, чем счастливый филолог. Она „думала, что все так и следует!" Какая похвала театру! Но и у археологов бывает предвзятая доверчивость. „Счастливый филолог" Ст. Цибульский почему-то слепо верит 74