Условности. Статьи об искусстве

Но никогда он не был таким случайным и растерянным, как теперь. Почему такое стремление к пьесам второ ­ степенным или случайным? Прежде имя Савиной или другой какой любимицы могло служить кое каким оправданием для дрянной пьесы. А теперь? И почему все пьесы уже шли где нибудь раньше („Король Дагобер", „Парижские нищие", „Соломенная шляпка")? Почему такое отсутствие изобрета ­ тельности и простая лень? Почему такая скудость и непово ­ ротливость мысли? Похоже, как если бы заспавшийся человек слышал какие-то слова и без толка повторял их. Говорили, что народному театру подходит мелодрама; — вот „Парижские нищие"; говорят о возрождении водевиля — вот „Соломенная шляпка", будто Лабиш кроме нее ничего не наиисал и будто кроме Лабиша никто водевилей не писал. Ну хорошо, мело ­ драма и водевиль подсказаны, но кто же подсказал „Короля Дагобера" и „Воспитателя Флаксмана"? Какой злой шутник сделал это? Да, „ Александринский театр" — театр актеров и таким быть и хочет. Художников он упразднил. Не слышно что-то о замеча ­ тельных постановках. Режиссеров растерял. Я не вижу ни одного. Репертуар уронил совершенно. Остались одни актеры, голые актеры. Все держится чудом, какой-то инерцией, вроде как извозчики, когда еще было уличное движение, держались правой стороны, несмотря на уничтожение городовых. Я не принадлежу к людям, которые считают прошлых актеров незаменимыми. В Александрийском театре есть и теперь такие прекрасные актеры, как Уралов, Усачев, Яковлев, Васильева, Ростова. Но представляет ли интерес как, скажем, Аполлонский сыграет „Воспитателя Флаксмана" или какой- нибудь юноша изобразит „Старый Гейдельберг" (почему бы 42