Условности. Статьи об искусстве

если бы Сомов захотел сам буквально повторить галантное общество Ватто, или рисунок Эйзена, он и в это повторение внес бы столько своего печального яда, что никого бы не ввел в обман. И ретроспективное™ у него не только исторические иллюстрации любимой эпохи, а необходимый метафизический элемент его творчества, улыбающаяся скука вечного повторе ­ ния, пестрого и минутного очарования легчайших пылинок, летящих в бессмысленную пустоту забвения и смерти. Восем ­ надцатый век, даже в самом конце, был спокойнее, простодушнее, не веровал без колебаний и без сомнений, был рациональнее и холоднее и в идеях, и в увлечениях, и в любви. Быть может только у Казотта во „Влюбленном Дьяволе “ можно предугадать Сомовские пронзительные спазмы. Если отбросить внешность исторических эпох и сюжетов, станет яснее сущность Сомова и в первом его виде, и во вто ­ ром, и еще убедительнее покажется его русское происхождение от Гоголя, Федотова, Достоевского. Еще недостаточно ясно, какая звезда поведет Сомова по его новому пути, но что им пройден огромный путь — несомненно. И эти внутренние изме ­ нения, доступные лишь значительным художникам, конечно, более поразительны и ценны, чем смена целого ряда художе ­ ственных приемов и даже школ, имеющих предметом своих исканий новую форму шляпы или обуви. Сомов — художник, иллюстратор, книжный график, миниатю ­ рист и скульптор (фарфоровые группы) довел каждый род творчества до последнего заострения индивидуальности и миро ­ вого мастерства. Тем удивительнее и прекраснее это безпо ­ койство и неудовлетворенность истинного артиста и большой души, при которых человек зрелых лет, высокого знания, снова отправляется во всеоружии технического и жизненного опыта на новые духовные и художественные завоевания. Сомов, как портретист, кажется мне менее определенным, хотя, может-быть. в этой области создал и создает наиболее 184