Термы римлян

Гордиана третьего, гл. 32], говорит: «В одпом только портике этой виллы паходнтся двести колони—пятьдесят из каристийского, пятьдесят из клавдиева [пятьдесят из синнадского и| пятьдесят из нумпдпйского мрамора; в той же самой вилле были три базилики, имевшие по сотне колонн н все прочее в соответствии с упомянутым выше. Что же касается бань, то если ие считать нахо- дящихся в самом Риме, ничего подобного не пайтп в це- лом свете». История императоров, следовавших за Неро- ном, полна сообщений об их заботах по только сохра- нить, по н увеличить красоту города. Э т о было неизбеж- но по причине частых смут, посредством которых про- исходила почти каждая новая смена власти. Капитолий, восстановленный Домицианом, до пего был разрушен три раза, йеспасиап, Тралн, Адриан и особенно І ѵ аракалла от- личались своими расходами на строительство в стремлении снискать народную любовь. Достигпув этого продела богатства и могущества, импе- рия начала обнаруживать явные призпакн упадка. Север был последним императором, который производил исправ- ления в постройках своих предшественников, в какой- либо стененн достойные их. Архитектурные памятники, так яге как и скульптуры, времен Диоклетнапа и Константина, самым неопровержи- мым образом убеждают пас и том, что власть даже вели- чайших монархов бесспльпа сохранить хороший вкус во времена упадка. Правда, в нх соорулгсшіях мы видим мощь и прочность, а в общей планировке — следы тех грандиозных и великих идей, которыми были полны пре- дыдущие времена; по когда изучаешь каждую отдельную часть, среди чрезмерного обилия дорогих украшений обнаруживаются бедпость замысла и посредственность выполнения, показывающие, насколько низок был уровень как греческих, так и римских мастеров того времени. Не- смотря на такое состояние, искусство еще долгое время тщательно поддерживалось. Константинополь, куда было перенесено управление государством, в течение мпогнх веков давал доказательства того, что у него но было не- достатка в могущественных ревностных покровителях, поддерживавших ого великолепие,—по, конечно, далеко ужо пе такое, как великолепие его соперника Рима, ради которого были обысканы и обобраны самые отдалепныо области. Остатки древностей, уцелевшие от хнщиичества предыдущих завоевателей, тщательнейшим образом разыс- кивались по всей Греции и переносились в Копстаптино- ноль. Далге Рим был вынужден выделить свою долю. Ста- туи и другие украшения, которые легко могли быть пере- везены, были использованы для возвеличения н прослав- ления новой столицы; есть свидетельства, что ыпогие из лучших произведений Фидия и Праксит ѳ лл находились там вплоть до XI I I столетия 1 2 , в частности статуи Зевса Олимпийского, Ііеперы Кппдской п Юноны Самосской. Что Рим все же оставался в цветущем состоянии, не- смотря па это расхищение 1 3 , об этом мы имеем свиде- тельство А. Марцоллина, в следующих словах описываю- щего въезд Констапцил в Рим (356 год нашей эры): «Оглядев части города, раскинутые на семи холмах, па пх склонах и иа равнине, а также предместья, Констанций решил, что все, что бросилось ему в глаза с первого взгляда, должно превосходить все остальное: храм Юпитера Тарпей- ского, представлявшийся ему настолько выше всех других зданий, насколько божественное выше земного, здания общественных бань, обширные, как целые провинции, гро- мада амфитеатра, сложенная из тибуртнпского камня до такой высоты, что доверху едва достигает человеческий глаз, Пантеон — целый круглый квартал, на поразительной вышине перекрытый сводом, высокие столбы с внутренними

серебряных крапов. До сих пор я говорп.т лишь о банях плебеев. А если бы я стал описывать бани вольноотпу- щенников? Сколько статуй, сколько колонн, которые ни- чего не поддерживают, поставленных лишь для укра- шения, ради расточительности! Какое обилие воды, низ- вергающейся но уступам с грохотом! Мы дошли до такой изнеженности, что хотпм ходить лишь но драгоцен- ным камням. В этой бане Сципиона были не окна, а маленькие щелп, проделанные в каменной стене для того, чтобы пропускать свет, не причиняя ущерба ее крепости. А мы теперь назы- ваем банп жилищем мокриц, если они устроены не так, чтобы солнце проникало в них целый день через огромные окна, если в них не загораешь, пока моешься, если пз ванны не видишь нолей н моря. Таким образом, бани, кото- рые при своем открытии вызывали восторг и привлекали толпы посетителей, оказывались потом заброшены, как устарелые, лишь только роскошь изобретала что-либо новое, губящее ее самое. Ii старину же бань было мало, и они не были украшены. К чему, действительно, было украіпать здание, за вход в которое платили четверть асса и которое было построено для пользы, а по для удовольствия? Вода не лилась так, как теперь, и не обновлялась постоянно, как вода горячих источников. Ile считали важным, чтобы вода, в которой оставляли грязь, была прозрачной. По, милосердные боги, какое удовольствие было входить в эти темные и грубо отделанные бани с мыслыо, что такие эдилы, как Катон, Фабий Максим или кто-нибудь из Корнелиев, занимались их благоустройством, — ведь эти знатные эди.іы считали своим долгом входить в места, часто посещаемые народом, следить за их чистотой и поддерживать в них полезное и б.іаготворпое для здоровья умеренное тепло, а ие ту ново- изобретенную жару, напоминающую пожар, годную для казни раба, приговоренного к смерти за преступления. Я не вижу теперь различия между баней горячей и пы- лающей. Некоторые назовут теперь Сципиона деревенщиной за то, что он не пропускал в свой кальдарий снег через большие окна, что оп не жарился па ярком солнце н по ждал, пока совсем разварится в бане. Бедняга, он не умел жить! Un мылся в неотстояшпсйся воде, часто в мутной п в дождли- вую погоду — грязной. Он мылся так, не задумываясь, ибо приходил сюда, чтобы омыть нот, а но благовонную мазь. Что, думаешь, скажут теперь об этом: я не завидую Сци- гшопу, оп действительно жил в ссылке, если так цылся!.. Мало того, знай, что он притом мылся ие каждый день. Ведь те писатели, которые сохранили до нас древние обычаи Рима, рассказывают, что тогда мыли каждый день только руки и голени, которыо загрязнялись при работе. Остальное мыли лишь через девять дней. Здесь кто-нибудь скажет: ясно, что эти люди были очень грязны. По чем, думаешь ты, они пахли? Они пахли войной, трудом, мужчиной. После того как были изобретены чистые банп, люди стали грязнее. Описывая человека, потерявшего доброе имя н известного своими распутными утехами, что говорит Гораций Флакк [Сатиры, 1, 2, ст. 27]?—«От Р ѵ фп.іла пахнет духами». Надо заметить, что этот дух излипіестна и расточи- тельности пе ограничился одним Римом, но распростра- нился по всем, дажо самым отдаленным, провинциям импе- рии. Римская Кампапья, находившаяся непосредственно под тлетворным влиянием Рима, была, повиднмому, сплошь украшепа гробпицамн, храмами и виллами поразительного величия и великолепия; даже до пыиоіиного дня она полна развалинами этих зданий. Юлий Капитолии, опи- сывая сельскоо уединение Горднанов [Жизнеописание

12 В и Ii к е л ь м а и, Histoire (les Arts, т. If, стр. 341. 18 11 »то время n Риме было много семейств, годовой доход кото- рых доходил до 18 000 фунтов. Сішмах около 380 года нашей эры