TATLIN NEWS #72

Много времени прошло с баррикадных шестидесятых, когда шла настоящая война между модернистами и традиционалистами. Наконец-то мы свободны

студенты, исследовали, был гибридным. Хорошим примером может служить здание самого Рудольфа – факультет искусства и архитектуры Йеля, – которое имеет опреде- ленные ссылки на офисное здание Ларкина Фрэнка Ллойда Райта и на монастырь Ля Туретт Ле Корбюзье. В некотором смысле Рудольф был модернистом-романтиком и осознавал, что современная архитектура должна опираться на все историческое наследие, а не только на работы раннего модернизма. Он искал пути вне лимити- рующего функционализма и структурного детерминизма, как это было артикулировано и редуцировано до некой формулы Уолтером Гропиусом. Рудольф призывал студентов со- относить свои работы не исключительно с Ле Корбюзье и Мисом ван дер Роэ, а и с истори- ей вообще. – Когда же интерес к исторической архитектуре начал уводить вас от модер- нистских убеждений ваших преподава- телей? – Год после окончания университета и со- всем скоро после стажировки у Майера, чьи работы основаны на раннем модернизме и особенно на творчестве Ле Корбюзье, я уже работал над моим первым проектом – это был дом Вайсмана, который стал моей версией Дома матери по проекту Вентури. После этого моя архитектура превратилась в модернизм с историческими ссылками. Другими словами, это уже была постмодер- нистская архитектура, но еще не класси- ческая. В то же самое время Чарльз Гуатми спроектировал дом для своей матери, важ- ный модернистский проект на Лонг-Айленде. Но мне не хотелось идти по тому же пути. Интерес к классической архитектуре возник в 1973 году. С того времени я стал работать в Shingle style американского Восточного побережья, а также в григорианском стиле и классицизме в самом буквальном смысле. Поэтому в моих проектах легко прослежи- вается четкая эволюция. И, наконец, пришло время, когда я сказал: «Давайте не играть в историю, давайте создавать историю».

Жилой квартал на острове Хушиндао, Шиамен, Китай. Вид с высоты птичьего полета. Фото © Crystal Digitaltechnology Co. ltd

– Но ведь адаптация занимает не так уж много времени. Не так ли? – Позвольте мне вам сказать: некоторые никогда не адаптируются, окончив свое об- разование. Столько молодых архитекторов покидают профессию именно потому, что они не способны адаптироваться. – Всегда любопытно прослеживать раз- личные трансформации людей после по- лучения образования. Так, вы закончили Йель, учились у Поля Рудольфа, убежден- ного модерниста, а затем стажировались у Ричарда Майера, еще одного последова- тельного модерниста…Другими словами, то, чему вас учили, весьма отличается от того, что ваша архитектура представля- ет собой сегодня. Не так ли? – Но ведь это не произошло за одну ночь… Уже в Йеле, под влиянием Поля Рудольфа, Филипа Джонсона и историка Винсента Скалли, как и трудов и проектов Роберта Вентури, с кем я обсуждал его куль- товую книгу «Сложности и противоречия» до ее публикации, модернизм, который мы,

Организации Объединенных Наций и строи- тельства здания для нее в Нью-Йорке. Само здание выглядело очень интересным и, ко- нечно же, Lever House был построен вскоре после этого. – Помимо того, что вы ведете столь за- нятую практику, вы преподаете в Йеле. Почему вы считаете важным уделять так много времени преподаванию и написа- нию книг? – Это то, что мне нравится. Я читаю лекции об архитекторах начала двадцатого века, но не преподаю дизайн. Я не хочу конкуриро- вать с моими преподавателями, с которыми не всегда согласен. Мне кажется важным иметь возможность отдавать свои знания профессии. К сожалению, многие архитекто- ры совершенно отрезаны от преподавания, и они не понимают, насколько школа рас- ходится с реальной практикой. Такие архитек- торы часто жалуются, что им бывает сложно работать с выпускниками Йеля или Колумбий- ского университета. Ведь их знания сильно отличается от того, что требуется в офисе.

nAME

64 татLIN news 6|72|114 2012