TATLIN NEWS #68

Конфликты и парадоксы такого рода двойного генезиса хорошо прослеживаются в истории современного архитектурного движения

особенно важными парные категории Живого и Мертвого, точнее Живого и Безжизненного. Рост мегаполисов привел к актуализа- ции масштаба и культу величины – «биг- несс» Кулхааса. Повсеместно строятся сверхбольшие здания-монстры. Чему при- мер – недавний скандал вокруг «Охта- центра» в Санкт-Петербурге. Здесь бюро- кратическая рутина отходит на второй план – мертвенность архитектуры ста- новится прямым следствием величины сооружения. Другая, куда более слабая, линия общественного сознания ориентируется на память – защиту исторической застрой- ки городов. Однако именно этой силе удалось добиться отказа от строительства «Охта-центра». Успех этой силы был тем более неожиданным, поскольку власть бюрократических структур, отчасти свя- занных с криминалом, в Санкт-Петербурге достаточно высока. Что же касается таких тоталитарных режимов, как партийная власть в КНР или КНДР, то там оппозиция такого рода пока что немыслима. Большие сооружения оказывают- ся в наибольшей мере «мертвыми», так как их масштаб традиционно не резо- нирует с индивидуальными жизненными потребностями людей. Что в наше время усугубляется отсутствием внятных коллек- тивных идеологий. Оппозиция живого и мертвого в архитектуре требует более широко- го историко-философского анализа. Ведь и проекты архитекторов Великой французской революции, прежде всего Булле, и лидеров архитектурного авангар- да, в частности Ивана Леонидова, обла- дали необычайной экспрессией мертвых геометрических схем. Истории архитек- турной мысли еще предстоит раскрыть историческую диалектику мегаломании в архитектурных вкусах. Еще одна социально значимая перспек- тива архитектуры – гендерная.

следовавших за ним этапах освоения функционализма. До конца XX века эффект этих слож- ных взаимодействий оставался в рамках традиционных для XIX – XX веков форм критики и публицистики, архитектурного образования и муниципального руко- водства строительством, зависящего от уровня развития промышленности и техники, политического и идеологи- ческого контроля. Утилитарный прак- тицизм потребителя, романтическая поэтичность архитектора и формаль- ный, нормативно-законодательный инструктивизм бюрократии оставались практически противопоставленными и не включенными в диалог подсистема- ми культуры. Все это время в обществе продолжали действовать иерархические системы норм и представлений, основанные на вербаль- ной идеализации. Ситуация начала ради- кально меняться в начале XXI века в связи с появлением нового типа интерактивных коммуникационных систем – Интернета. Победоносное распространение «все- мирной паутины» следует рассматривать не как привычную пространственную экспансию, но как нечто вроде само- организующейся анархии. Системы, где взаимная адаптация норм и вкусов более не контролируется центральными инстанциями, но распределена в массивах активных участников процесса. 5. М И ж – В контексте «универсального дизайна» принято говорить о безопасности как о важ- нейшей характеристике среды... – С изменением идеологических критериев оценки архитектуры на место традиционной триады Витрувия – «поль- за, прочность, красота» – приходят такие категории как устойчивость, безопас- ность, жизнеспособность, разнообразие, индивидуация, достоинство, самобыт- ность... В их числе мне представляются

векторов в ближайшей временной окрест- ности. При более далеких прогнозах эта достоверность теряет надежность. Архитектурное проектирование имеет дело с ограниченным числом проектиров- щиков и заказчиков, или потенциальных потребителей, определенным полем локальных условий и определенной нормативной базой в сфере профессио- нальных норм и в области национального и местного законодательства. В случае массового проектирования и строитель- ства на одного проектировщика или один проект приходится столько частных случа- ев и локальных условий, что невольно приходится прибегать к их обобщению, абстракции и типизации. Если же число проектировщиков и заказчиков сближа- ется, как в предельном варианте частного проектирования – один проектировщик на одного заказчика с его индивидуаль- ными локальными условиями, то в этом случае открывается поле взаимной адап- тации и эволюции. Вот это я и называю индивидуацией. Одним из первых архитекторов, по- дошедших к проблеме коммуникации как «партиципации», то есть участия заказчика в процессе проектирования, был американский архитектор Кристо- фер Александер. В своей первой статье «Город – не дерево» Александер выдвинул принципиальное соображение о неие- рархических структурах городской среды и тем самым выявил логический дефект проектирования, основанного на родови- довой логической схеме. В таком случае генезис индивидуации заказчика и архитектора вплетен в про- цесс становления более широких соци- альных, политических и идеологических структур. Конфликты и парадоксы такого рода двойного генезиса хорошо просле- живаются в истории современного архи- тектурного движения, а также в Англии конца XIX – начала XX века, в германском Веркбунде и советском авангарде и по-

ТАТLIN news 2|68|106 2012

107

position