TATLIN NEWS #64

Как не бывает взгляда убийцы, так не бывает внешних примет у домов ревнивых любовников. Но Рохас эти приметы создает

чем удачно: Ушуая – самый южный порт плане- ты, близость к Антарктике делает его климат довольно недружелюбным к человеку, так что эта работа, сооруженная из глины на деревян- ном каркасе, стала одновременно вызовом и художнику, и природе. Ко всему прочему, ав- тор вложил в свою работу, которая, конечно, производит впечатление в первую очередь своим бессмысленным гигантизмом, социально-экологический подтекст. Перемены в климате приводят к тому, что океанская фау- на, которую призван символизировать объект, меняется и сокращается – природа, столь сильная, что может утопить сразу несколько тысяч человек, оказывается разрушена дей- ствиями человека. И вот еще один факт о Роха- се: несмотря на свои довольно радикальные жесты, он не агрессивен. Его кит – очень элеги- ческий символ потери и отвержения, но он провоцирует зрителя на два возможных вари- анта реакции: меланхолическая грусть или стремление как-то исправить ситуацию. Вторая работа – «Вечные бабочки» – очень на- поминает работы Такаши Мураками, только,

ем: «Как далеко я могу уйти от дома, не поки- дая его? Сколько мест, сколько эпох увидеть? Я хочу путешествовать во времени. Но тяжелая работа держит меня дома». Примечателен тот факт, что наряду с безумными подростками,

создал город – одновременно знакомый ему по его собственному окружению, узнаваемый благодаря материалам, очевидно даже повто- ряющий структуру реального пространства, где распределились так или иначе «люди, ко- торых мы любим». Но при этом иной, уникаль- ный. Райский. Эта его инсталляция пользова- лась, кстати, большим успехом. В 2008 году он переехал в Буэнос-Айрес и на- чал работать в направлении, которое, в конце концов, привело его в Венецию – полномас- штабные, иногда тотальные, site-specific ин- сталляции. Первая из них была сделана для галереи Рут Бензакар – в отличие почти от всех последующих, она располагалась в до- вольно маленьком помещении и называлась What fire brought to me («Что мне принес огонь»). Пространство, по размеру напомина- ющее бомбоубежище, несмотря на белый цвет стен и яркий свет, кажется очень тесным. Пол усыпан глиняными черепками, из-под плотно- го слоя которых выныривают человеческие фигуры, по периметру зала навешены полки, где выставлены вылепленные из глины же че- репа псевдоживотных, кости, какие-то сосуды и фигура лежащего карлика. В этой работе впервые появилась идея, которая позже креп- ла и в конце концов оформилась в следующую фразу, которую Рохас даже несколько раз по- вторял в разных интервью. Он говорит: «Я пы- таюсь делать свои работы так, как если бы их делал нечеловек. Но вообще меня интересует вот что: на расстоянии 6000 световых лет, как нам говорит наука, сейчас единственное суще- ство, которое производит символы и искус- ство, – это человек. Так вот, если человечество исчезнет с лица земли, искусство тоже прекра- тится. Что бы вы делали в последние секунды, если бы были художником? Каким было бы это искусство?». В 2009 году Рохас сделал еще две инсталля- ции: My Dead Family («Моя мертвая семья») и The Eternal Butterflies («Вечные бабочки»). Пер- вая из них была сделана в южноаргентинском городе Ушуая в центральной роще – именно там был «положен» 28-метровый окаменев- ший кит. Место, надо сказать, выбрано более

«Вечные бабочки», 2010, Мехико, Мексика

целующими постеры с изображением Тома Круза или работающими ростовыми куклами, в этой серии есть фотография торта, который декорирован шоколадно-масляной фигурой лежащего динозавра в елках (елки, кажется, пластиковые) – вряд ли в тот момент Рохас ду- мал о том, что скоро этот «макет» воплотится в реальность. В 2007 году Рохас сделал еще один программ- ный проект, без которого не обходится, навер- ное, ни один художник, занимающийся созда- нием тотальных инсталляций, – коллекция ве- щей без хозяев. В редакции Рохаса под названием Pieces of the persons we love («Ча- стицы тех, кого мы любим») этот блошиный рынок превратился в город: упорядочивая воспоминания и вещи Рохас постарался при- дать им определенный вектор – вектор жизни после смерти. Из таблеток, рюмок для алкого- ля, кактусов, кроссовок, гипсовых мозгов, ке- рамических фигурок «Пьета» и колли, книг, засушенных цветов и бог весть чего еще он

павильон Аргентины, 54Venice Biennial, 2011, Венеция, Италия

ТАТLIN news 4|64|98 2011

55

name