TATLIN NEWS #53

Те и только те точки| интервью с Юрием Аввакумовым | фото предоставлены Юрием Аввакумовым | автор Сергей Ковалевский

Известный разносторонними интереса- ми в сфере проектной культуры художник, дизайнер, архитектор и куратор Юрий Ав- вакумов, последние три года ставит опыты с оптикой дальновидения. В работах, картиру- ющих сибирские просторы (в рамках красно- ярских музейных биеннале), он делает осо- бый акцент на опорные точки зрения, выде- ляя визуально-тактильный слой в структуре изображения фактической действительно- сти – будь-то инкрустация игарского неба стразами-«алмазами», юстировка байкаль- ской дистанции с помощью таблицы окулиста или зеркальное «брайль-бугрение» фасадной стены музейного бастиона на Енисее. Состо- явшаяся 8 августа в Красноярске беседа от «прощупывания» тактических характеристик сибирских поверхностей естественно пере- шла к стратегическим принципам авторской пунктуации пространства. – Предлагаю поговорить о прозрачно- сти и перфорации как очевидных концеп- туальных свойствах многих твоих работ. – Ну да, конечно, прозрачность не вче- ра появилась, не c домиком дырявым [«Род- Дом»] или поддонами щелястыми («Пиро- гово»]. Как прием она использовалась уже в «доме-матрешке» 84-го года с ее слоями- масками: знаковой, изоляционной, энерге- тической, жилой и прочими. То есть, вся эта концентрическая конструкция изначально мыслилась как проницаемая, и можно было, в отличие от настоящей матрешки, сразу загля- нуть в сердцевину дома. Вариант китайской головоломки «шар в шаре». И у каждого слоя была своя степень прозрачности от почти глу- хой маски до почти невесомой решетки. А по- том с 86-го года началась серия «временных монументов», которая строилась на словар- ных, что ли, элементах. Это – лестницы и стро- ительные леса, плюс тросы и сетки, фермы и кран-балки. Стены как таковой нигде, кроме «Монумента Пожарной Эвакуации», не было, а одна из первых – «Красная вышка» – вообще представляла собой отдельно стоящую кон- струкцию, как луна-парковый аттракцион. И в эти конструкции, кроме эстетической части, закладывались тогда же, когда появились на

Those and only those points | an interview with Yuri Av- vakumov Yuri Avvakumov, an artist, designer, architect, and curator known for his varied interests in project culture, has been ex- perimenting with foresight optics in the recent three years. In his works charting vast space in Siberia (as a part of Krasno- yarsk museum biennales) he puts special emphasis on visual points of reference, by making the visual and tactile layer stand out in the actual reality portrayal structure, be it skies in Ig- arka inlaid with strasses, distance adjustment with the help of a eye chart on the lake of Baikal, or metaphorically drilling the facade of a museum on Yenisei with mirrors forming Braille letters. The talk, which was held in Krasnoyarsk on August 8, smoothly moved from touch-feeling tactical characteristics of Siberian surfaces to strategic principles, according to which the author punctuates space. – Let’s talk about transparency and perforation as obvi- ous conceptual features of many of your works. – Indeed, transparency was not born yesterday, with the hol- ey house (BornHouse) or slitty crates (Pirogovo). I used it as a method back in 1984 for the Matryoshka House with its mul- tiple layers of meanings: symbolic, insulative, energy-related, residential and others. That is, this whole concentric structure was originally conceived to be permeable, so that one could peek right into the core of the house right away, in contrast to a real nesting doll, matryoshka. It is a variation of Chinese puzzle balls, where the outmost sphere contains a number of smaller balls. And each layer has its own degree of transparency, from a nearly blind covering to an almost weightless lacing. And then, from 1986 on, a series of the so-called monuments to the times started, which was based on, let’s put it so, lexical elements. These were staircases and scaffolding, wire ropes and mesh- es, trusses and runway beams. None of these monuments had walls as such, except for the «Monument to Fire Alarm Evacua- tion»; and one of the first structures – «the Red Tower» – was a freestanding structure reminding of a ride in an amusement park. Apart from an aesthetic component, terms like glasnost and perestroika, which were becoming catchwords then, were introduced into these structures along with literary and ethical elements. Transparency is, by the way, a category characteristic of an open society… And then there was the the «Worker and the Collective Farm Woman", covered in scaffolding, rewording the Monument to the Third International in their own way, the most picturesque structure, which became a symbol of the sec- ond half of the eighties. One transparent structure in another one… Matryoshka again. – We should perhaps mention that transparency can vary. Because transparency of all these sticks, and planks, and props, of windfall or a could is three-dimensional. While transparency of perforation obviously deals with activa- tion of surface. I wonder what phenomenology stands be- hind each of these? – Both can be found in matryoshka, but all in all, matryoshka is an exercise involving layers. A layer can be interpreted as a mask, while the latter, in its turn, can be interpreted as a matrix applied to some or other reality: you apply one after another, and at some moment the whole set obtains importance, not just one see-through opening. And then subjects of rasteris- ing, perforation and openings come up, and then that of peep- ing. All these, quite naturally, have very childish explanations – to peep through a hole in a fence, or through a keyhole… A hole acts as a means of visual communication, a connection be- tween the two worlds at the opposite sides of the fence. There was no playing with layers in the «Monuments to the times», it was more of a growing city, like in fantasies of Yakov Chernik- hov, in wire patterns, a wireframe presentation, as they would

слуху слова «гласность», «перестройка», еще и литературная, этическая составляющие. Прозрачность – это, кстати говоря, еще и кате- гория открытого общества… Ну и то, что ста- ло потом символом и второй половины 80-х, и этой серии, – самая броская, что ли, вещь – «Рабочий и колхозница», затянутые строи- тельными лесами, повторяющими по-своему памятник Третьему Интернационалу. Одна прозрачная конструкция в другой прозрачной конструкции… Матрешка, опять таки. – Тут, наверное, стоит, упомянуть, что разные бывают прозрачности. Потому что прозрачность этих палочек-реечек- стоечек, бурелома, что ли, облака – трех- мерная. А прозрачность перфорации – это, конечно, активизация плоскости. Интерес- но, какая феноменология стоит за тем или за другим? – И то, и другое есть в той самой матрешке, но в основном она, конечно, упражнение со слоями. Слой может быть прочитан как маска, а та, в свою очередь, как матрица, апплициру- емая на какую-то реальность: накладываешь одну за другой, и в какой-то момент важным делается весь набор, а не один «секретик». И дальше уже идут темы растрирования, перфо- рации и, вообще, отверстия, а там уже и за- глядывания. У всего этого, естественно, есть совсем детские объяснения – подглядывать в дыру в заборе, в замочную скважину... Дыра как визуальная коммуникация, связь двух ми- ров, находящихся по разные стороны этого забора. Во «Временных монументах» со слоя- ми игры не было – там, скорее, рос такой го- Юрий Аввакумов «ДАЛЬ. Брайль». 2009, Красноярский музейный центр. Фото: В. Дмитриенко | Yury Avvakumov «DISTANCE. Braille». 2009, Krasnoyarsk Museum Centre. Photo: V. Dmitrienko

ТАТLIN news 5|53|77  2009  45