TATLIN NEWS #48

словом, а иногда это считалось такой молод- цеватостью: сгорело – раз, построили заново. У нас много странных вещей в культуре. Когда я получил вопросы, которые Ирина написала, почитал – нормальные вопросы, потом пере- читал внимательно – мне стало смешно, пото- му что некоторые из них, если переводить на человеческий язык, условно означают: поче- му нужно здороваться, старшим уступить ме- сто? Это действительно смешно, и если надо об этом говорить – это значит у нас в головах, в нашей культуре какие-то большие пробле- мы. А что конструктивное можно сделать, пока у нас в головах не произойдут какие-то ради- кальные изменения? Ничего не произойдет. Илья Лежава: Вообще-то я хочу подлить масла в огонь, потому что мы все время такие охранители – в общем, это хорошо, но не до конца правильно, ведь когда в Москве сноси- ли все абсолютно, что только стояло, и строи- ли доходные дома – в 11, 8, 12-м году, – очень много сносили. И, тем не менее, если б не по- строили эти дома, то не было бы Булгакова. Поэтому я бы, в общем-то, посложнее к во- просу относился. Михаил Хазанов: Я хотел бы все-таки ра- зобраться – где проходит тот водораздел, где

современных городах. Сегодня один из путей к сохранению своеобразия каждого города – и есть сохранение его исторической структу- ры, но это не должно идти в ущерб иннова- ции и не должно перекрывать пользу транс- формаций города. И экономика исторических центров зависит не только от того факта, что это исторический центр. Дело в том, что наши города поменяли свои функции – это уже не промышленные города, они переходят в го- рода новой экономики и сферы услуг, и дело здесь не только в туризме. Рустам Рахматуллин: Я хотел сказать о туризме или, скорее, экскурсиях: я не верю в то, что Москва может стать серьезным цен- тром внешнего туризма, что это может прине- сти действительно большие деньги. А вот для внутреннего туризма Москва представляет собой огромный богатейший рынок, но рынок все сужающийся. Скоро мы исключим из экс- курсионного оборота целые улицы, могу на- звать первую, которая исключена, – Николь- ская, потому что нельзя увидеть Монетный двор, запертый историческим музеем, нельзя увидеть Печатный двор, запертый то ли РГГУ, то ли рестораном – и этого достаточно, что- бы по Никольской не ходить. Скоро появятся и другие подобные улицы. С этой темой очень тесно связана тема городского пространства, я бы очень хотел, чтобы мы различили город- ское пространство и общественное. Часто пространство остается общественным, но пе- рестает быть городским. Таким образом, все, что сейчас происходит, направлено на полное уничтожение туристической и экскурсионной деятельности. Ирина Коробьина: Алексей Ильич, как вы относитесь к идее туристического кольца, ко- торую пиарит сейчас московское правитель- ство? Алексей Клименко: К пиару серьезно от- носиться не следует. Идея сама по себе хоро- ша, но только основы у этой идеи практиче- ски нет. Москву мы потеряли – это относит- ся не только к территории вокруг Кремля, но и ко многим другим. Я бы хотел ответить на вопрос, поставленный об экономике сохране- ния наследия. Проблема наша главная в том, что у нас очень много чиновников и все за- висит от чиновников и совсем плохо с обще- ственным самоуправлением и самосознанием граждан. А что делают чиновники наши за- мечательные? Они дают памятники только в аренду. Я бы хотел увидеть того дурачка, ко- торый будет вкладывать в восстановление, реставрацию объекта наследия очень боль- шие деньги, находясь под Дамокловым мечом права чиновников в любую секунду прервать аренду. До тех пор, пока руководить нашей жизнью не будут профессионалы и интеллек- туалы, ничего хорошего нас не ждет. Александр Скокан: Как известно, в русской культуре «новодел» не считался бранным

о душе, об истории, о культуре, об энергетике – это слишком тонкие материи для подраста- ющих, находящихся еще не в зрелом состоя- нии заказчиков, инвесторов, девелоперов и т.д. и т.д., у них квадратный метр в глазах. Елена Григорьева: Я хочу немного не о Мо- скве и частично вернуться к предыдущему во- просу. Я хочу заявить, что Иркутск сейчас сто- ит на грани потери своей идентичности, бла- годаря тому, что политическая воля сейчас сформулирована так, что деревянное насле- дие, массивы деревянной застройки подле- жат сносу, и останутся только три заповедных зоны в Иркутске. А между тем, мне кажется, что это связано еще и с (вот вы упомянули термин «геополитическая стратегия») отто- ком населения из Дальнего Востока и Сиби- ри сюда, в европейскую часть. Если раньше люди стремились туда, где потеплее и зарпла- ты повыше, то сейчас, в последние годы, когда под натиском бизнеса уничтожаются истори- ческие центры городов, здесь еще один поя- вился фактор. У людей, уничтожая историю, обрубают корни, это хорошо было видно в ва- шем московском сюжете, когда люди умира- ли оттого, что их выселяли из привычной им, родной среды. В наших городах уничтожается исторический центр, уничтожается среда, го- род становится чужим, и человека больше ни- чего здесь не держит. Александр Кудрявцев: Проблема, прежде всего, системная. И отсюда не только Москва жалуется на изменения своего историческо- го силуэта, но и Санкт-Петербург – наша куль- турная столица. Системы нет, нет стратегии, то о чем мы здесь говорим,– это тактика, и у каж- дого здесь своя игра. А архитекторы должны или подчиняться, или объяснять, почему они нарушают строительные регламенты, их долж- ны ловить все, даже согласующие инстанции. Уже в 19 веке, поняв хрупкость историческо- го наследия, придумали много форм его охра- ны. Во-первых, государство должно все-таки отобрать для себя то, чем оно должно зани- маться, примерно это 10 % того, что у него уже есть, но должно по-настоящему охранять, за- ниматься, реставрировать и т.д. Сейчас вот начинается этот процесс приватизации – дол- жен пройти по закону, он должен пройти с обременениями и с тщательным контролем, от которых сейчас бегут все. Строители счита- ют, что самое простое – сломать это и постро- ить новое, так вот, опыт этот есть, надо толь- ко умело распоряжаться им не только как ду- ховным нашим всем, но и как материальным ресурсом. Но самое главное, бизнес не дол- жен демонизироваться, как у нас это все про- исходит сейчас. Деньги пошли сейчас туда, куда им было нужно, где они быстрее окупа- ются, поэтому столько офисов, столько жилья в центре. Им надо было бы показать, чем надо заниматься, дать им обременение, дать им за- коны, налоговое поощрение на сохранение

еще можно, а где уже нельзя? Для меня очень важен момент рукотворности и восполнимо- сти. Если вещь сделана руками в другую эпо- ху, слово «артикулярная» более точно это опи- сывает – туда вложена определенная энергия, определенная работа, создана определенная стоимость, и все это произошло в доиндустри- альную эпоху, до появления новых техноло- гий, механизмов – вот здесь проходит этот водораздел, когда мы четко можем разделить антикварное и технологично-антикварное. Современные вещи могут быть не рассчита- ны на длительный срок. По-моему, это и даст как раз нам основания определить все и как- то систематизировать. И еще последнее, мне кажется, что памятники уже давно пора (и не только памятники, но и историческую среду) обсчитывать, потому что только на этом языке мы можем говорить со своими оппонентами. Разрушен дом – 40 миллионов долларов за утерю антикварной ценности, как-то пример- но так, только на цифрах. Потому что говорить

татLIN news 6|48|65 2008 27