TATLIN NEWS #48

Я вижу здание как своеобразный компас и хочу, чтобы люди чув- ствовали это. для меня архитектура не является актом проклама- ции. мне ближе идея архитектуры как предмета изучения и рассле- дования. мне не интересна контекстуальная архитектура. меня ин- тересует расследование того, чем архитектура могла бы быть – не то, какую она могла бы принять форму, а то, какое можно изобрести с ее помощью пространство. | i see the building as a compass point and i wanted people to feel it. For me architecture is not an act of proclamation, but an act of enquiry and in- vestigation. it is not about being contextual, but about investigating what architecture could be – not in terms of form, but in terms of space.

тики утверждают, что наше здание «не сенса- ционное». Вообразите, как наш крошечный  музей пытался бы конкурировать с такими  гигантами, как Times warner Building или не- боскреб Дональда Трампа на другой стороне  площади! Иногда тишина может быть наибо- лее слышной. Я хотел, чтобы здание казалось  монолитным и при этом внутрь него попадал  бы натуральный свет. Раньше здание было  интровертным, а теперь оно открыто свету,  красивым панорамам и городу. Мне кажется,  что мой проект победил в конкурсе потому,  что заказчик хотел заполучить что-то очень  конкретное с необычным качеством нату- рального света и чувством правильного мас- штаба, а не очередную стилизованную фор- му, присланную из мастерской всемирно из- вестного архитектора. Мой проект исследует  способ открыть оригинальную закупоренную  массу для света и города. В наше время по- является достаточно музеев, выглядящих так,  будто они свалились с Марса. – насколько хорошо вы знали ориги- нальное здание? – Я учился в Нью-Йорке – в Институте  Пратта в 1970-е и в Колумбийском универси- тете в 1980-е. Я часто проходил мимо этого  практически заброшенного строения и зада- вал себе вопрос – что бы это могло быть? Я  помню, как считал, что это сооружение мог- ло бы служить вентиляционной башней для  сабвея, потому что оно было совершенно бес- просветным, с мелко перфорированными мра- морными фасадами и напоминало вентиляци- онные здания возле городских тоннелей. – Какие перед вами поставили ограни- чения? – Главное ограничение было в том, что со- гласно договору между городом и заказчиком  здание нельзя было снести. Высота стилобата  рядом стоящей башни Times warner Building  со стороны 8-й авеню равнялась высоте на- шего здания, и город хотел сохранить сложив- шийся масштаб. – А как насчет сохранения колонн- леденцов и вогнутого фасада? на их со- хранности тоже настаивал город? – Мне нравится вогнутый фасад! Максимум,  того, что мы могли сделать с фасадом согласно 

ра в дни открытия Музея искусств и дизайна.  Именно с этой темы мы и начали. – некоторые художественные музеи нью-Йорка больше походят на скульптур- ные композиции, чем на здания (музей Гуггенхайма, музей уитни, новый музей). ваш проект на Коламбус-серкл скульпту- рен еще и потому, что он восседает на соб- ственном городском блоке и просматрива- ется со всех сторон. вы сознательно реши- ли превратить здание в скульптуру? – Важно помнить, что наш проект на  Коламбус-серкл – это реконструкция суще- ствующего здания. Я не стану оспаривать  сравнение здания со скульптурой, но я не  стремился к этому. Ведь я не изменил его ори- гинальную форму. Во многих других музей- ных проектах архитекторы стремятся к созда- нию новых форм. На Коламбус-серкл форма  была уже задана. Главным для меня было ис- следовать доставшуюся мне бетонную массу.  Мы сделали серию единых полуметровых раз- резов в перекрытиях и по фасадам. Вместо  того чтобы добавить что-то, мы удалили фраг- менты бетонных перекрытий и стен. Но я во- все не стремился создать скульптуру. – именно так свои скульптуры и ваял микеланджело – отсекая все лишнее от мраморной глыбы. – Вот именно! Значит, и в нашем здании  прослеживается история ваяния. – А как вы относитесь к повышенному вниманию, которое оказывает пресса ва- шему проекту? – Мне лишь интересно наблюдать, как та- кой конкретный и строгий архитектурный  прием провоцирует столь экстремальную ре- акцию и дискуссию. Это заставляет задумать- ся: могут ли некоторые критики вообще чув- ствовать и понимать архитектуру, если речь  не идет об изобретении сенсационной кри- волинейной формы? В некоторой степени ар- хитектура проходит определенный эволюци- онный путь. Речь идет о постоянно растущем  ожидании новой зрелищной архитектуры.  Поэтому, когда вы предлагаете что-то более  сфокусированное и спокойное, но не менее  содержательное и мощное, – это оказывает- ся недостаточно интересным. Некоторые кри-

Резиденция в штате Нью-Йорк, фото: Jeremy Bittermann | Dutches County Residence in New York State, photo: Jeremy Bittermann

resist considering it a sculpture, but I didn’t intend it to be this way because I didn’t really modify the original form of the building. In many other museum buildings, the architects’ in- tentions are to create new forms. On Columbus Circle the form of the building was a given. For me it was important to reinves- tigate the building’s existing concrete body. The way we did it was by introducing a series of single gesture two-foot-wide in- cisions running through floors and facades. Rather than add- ing something, we took away concrete. My intention was not to create a sculpture. – that is how michelangelo viewed his sculptures – carved and chiseled out of a solid block of marble. – That’s true. I guess, there is a history of sculpture making in this building after all. – What do you think about the media attention to the building’s design? – Well, it is interesting to me that such a particular and rig- orous act of architecture would provoke extreme responses and discourse. It raises the question whether some critics are able to see architecture anymore, unless it is sensational, unless it is a new shape. In a way, there has been an evolution of archi- tecture, at least in the United States, that has become more and more spectacular. So when you do something that is more focused and quiet, but still rich and powerful, it is like speak- ing a different language and somehow it is not enough. Some critics argue that our building is not sensational. Can you imag- ine? What would this museum look like if we felt it had to com- pete with the Time Warner Building or the Donald Trump Build- ing next door? Sometimes silence is the most powerful voice. I wanted the building to be monolithic and to really investigate how to bring the light in. It was an introverted building before and I wanted to open it up to light and views to connect it back to the city. I think my project won the competition because the museum wanted to achieve something very specific about the quality of light and scale rather than to impose another styl- ized form by a well-known architect. It is about ideas – an in- vestigation of how the original solid building could be cut open to light and to the city. There are a lot of museums nowadays that look like they have fallen from Mars. – how well did you know the original building? – I went to school in New York – to Pratt Institute in the 1970s and Columbia University in the 1980s. I often walked by this essentially abandoned building wondering what the hell it was. I remember guessing that the building could be a ventila-

108    ТАТLIN news 6|48|65  2008