Советский модернизм

was no personalized housing after 1929, when renowned architect Konstantin Melnikov built his own house-studio in Moscow. Architecture is a slow art. It takes years to create the masterworks that develop in the atmosphere of lively discussions among colleagues and clients and the endless experiments that occur during design and construction, not to mention the crucial roles of an advanced building industry and a high level of craftsmanship. The mid-century Soviet architects had no real opportunities or a competitive environment to trigger the development of world-class projects. No one really set such goals before them, either. There were two main objec- tives at the time: to solve the housing shortage by providing millions of Soviet families with individual apartments – not the communal ones that were the norm – and to achieve this goal economically. One noteworthy aspect of the newly-mandated projects was that their aesthetic qualities remained unspecified. These choices were entrusted to the architects themselves, who were expected to learn the means and methods for generat- ing contemporary architecture in the West. Learning from foreign examples was the logical – and the only possible – solution. Because Russia’s own avant-garde architecture was nearly thirty years old by this time, it was neces- sary to explore new technologies and materials, as well as to have an ability to “touch” and understand how and by what means contemporary architecture was being produced. Yet, the actual control over the construction process was passed to the hands of the contractors, who could blame the architects for be- ing excessive regarding any deviation from mandated standards. The potential of the Soviet architects was limited on all accounts: ideologically, creatively, economically, and technically. Even before a project’s initial presentation to architectural commissions or government officials (who were basically the clients), any design solution required multitudes of contractors’ approvals. It may seem that, under the conditions of total government administrative control, there would be no space for creativity whatsoever. The reality is that a true artist can remain free under any dictatorship, as much as one might be con- strained in any democracy. And what else, if not to obtain personal freedom, were the architects striving for by trying to express their original visions? The choice is always made by the artists themselves, and the proof of such is clearly visible in the innovative, if rare, examples of the architecture of Soviet modernism.

материально-технической базы. У советских мастеров не было реальных возможностей и конкурентной среды, которая бы способствовала появлению шедевров мирового уровня. Собственно, перед ними никто и не ставил таких целей. Главных задач в то время было две. Во-первых – решение жилищного вопроса, дабы обеспечить миллионы советских семей отдельными квартира- ми. А во-вторых – осуществление этого с минимальными затратами. Эстетические предпочтения оставались неопределенными. Их выбор возлагал- ся на самих архитекторов. Но для этого им необходимо было учиться совре- менному проектированию на Западе. Обращение к иностранным образцам было логичным и единственно возможным решением. Ведь отечественный авангард был почти тридцатилетней давности. Нужно было осваивать новые технологии и материалы и вообще «потрогать» и понять, как и из чего делается современная архитектура во всех своих составляющих. Однако реальное руководство строительством было передано подрядчику, который всегда мог обвинить архитектора в расточительстве при любом отклонении от стандарта. Потенциал советских архитекторов был скован по всем фронтам – идеологически, творчески, материально и технически. Еще до рассмотрения проекта архитектурным советом любое решение требовало многих согласований со строителями. На первый взгляд, может показаться, что в условиях тотального государ- ственного администрирования ни о какой творческой свободе не может быть и речи. На самом деле художник может оставаться свободным при любой диктатуре. Равно как и не быть свободным при любой демокра- тии. Да и к чему, как не к обретению свободы стремились архитекторы в своих оригинальных проектах? Выбор всегда принадлежит художнику, и примеры такого выбора видны в новаторских, хоть и редких образцах архитектуры советского модернизма. Архитектуру тех лет сложно оценивать с сегодняшних позиций – в отрыве от контекста, временного и политического. Такую архитектуру нельзя судить лишь по результату, игнорируя борьбу архитекторов со стереотипами, стан- дартизацией, инертностью и перестраховкой чиновников от архитектуры. Им приходилось отстаивать свои необычные решения. В любой ориги- нальной постройке следует прежде всего видеть готовность архитектора открыто выражать свою позицию. Архитектура начинается не с формы, а с гражданской позиции. Формой архитектура заканчивается.

218