Север в истории русского искусства

Богиня кажется еще в нем правду пишет. Но сей наш Прометей , сей наш Пигмалион Бездушных диких скал резцом животворител ь Природы сын и друг, искусства же зиждитель В ком победителя она страшилась зреть, А с смертию страшилась умереть Сам спит под камнем сим и к вечной славе зреет, Доколь наставница—природ а не истлеет!

Так понимали некоторые , только немногие гордое и чудное явле­ ние русского ваяния, воплощенно е в образе потомка холмогорски х рез­ чиков. Большая же часть общества , государство , единственному своему русскому своеобычном у и исключительно одаренному ваятелю, стояще­ му наравне с великими мастерами X V I I столетия Западной Европы— щедро отвели тусклую и горестную жизнь, с посягательствами на ос­ новное направление его творчества , с терзаниями бедности и художни ­ ческого самолюбия , Академия художеств , впервые столкнувшаяс я с ним по поводу предложенной ею темы на звание академика „спящий Энди- мион* и побежденная им под давлением „особых причин"— заказа ему своего бюста государыней-затаил а обиду. Всю жизнь идет глухая борьба эстетической рутины, узкой и ограниченной , вгнездившейс я в Академию, с вольным полетом свободног о художника , желающего рабо­ тать по своему и признающег о единственную оценку только свой „выс­ ший суд*. „Ничего не может быть горестнее,— пишет он— как слышать от сотоварищей: он портретной! И недоброжелатели мои дулгали тем себя возвысить, в чем и успели во время директоров, незнающих художеств* . На склоне жизни—в 1794 году ему наконец присуж­ дается почетное звание—профессор а Академии . Ничтожество , всегда удобное , никого не раздражающее , не поднимающеес я из общего уровня, торжествует в жизни, глушит и давит все сильное и независимое , ста­ вит ему на каждом шагу преграды, засыпает его сонмом мелочей и мелких уколов, стремясь вывести из равновесия , причинить страдания , заставить снизиться , спуститься с высоты, быть, как все, покинуть гор­ дое одиночество . Борьба двух художественны х направлений — академи­ ческого сухого классицизма и изящного реализма Шубина перемеши­ вается с личными мотивами, с личными неприязнями , столь свойствен ­ ными в общежитии гения и обыкновенных людей. Пятидесяти лет от роду, создав большую часть своих- поразительных произведений , Федот Иванович Шубин принужден униженно писать своим недругам в Ака­ деми ю „так что воистину не имею чем и содержаться, будучи без жалования и без работы*. Чрез несколько лет, полуслепой , с женой и шестью детьми, живущий в своем небольшом доме—единственно м сбе­ режении всей жизни—он вдруг остается буквально на улице: пожар уничтожает дом и мастерскую со всеми находящимис я на руках работами. Этот случайный удар, видимо, произвел потрясающе е впечатление . Великий художник , гордость искусства , живший уединенной и замкну­ той жизнию, посреди образов , созданных им, потерял последнюю от­ раду жизни.