Серов

Серов с портретом немногие даиныя in té r ieu r ’a. «Скажи мне, как ты живешь, и я скажу тебе, кто ты »— этот принцип Гонку­ ровского натуралистического романа Серов почти незаметно, сдержанно и тонко осуществил в портрете Орловой. Вообще, всюду, где в портретах Серова есть вещи (портрет Г. Л. Гиршман, В. М. Голицына, М. Л. Львовой, М. А. Мо­ розова и др., хотя бы в отдалении, они играют не декоративно- архитектоническую роль, а становятся документами душевной жизни. К Серову применимы слова Дидро о Шардене — «для пего нет неблагодарных предметов » природе». Повиднмому, для него не существовало «невыгодных» лиц. Внешность людей была как бы ристалищем его живописных исканий. В то время как, напр., у Гогена и Матисса главным фактором выразительности является линия, у Сезанна — объем, у Ван -Гога— краска и т. д. (т. е. отдель­ ные элементы видимого мира), кисть Серова «координирована» одновременно во всех этих направлениях и оттого в его пор­ третах такая полновесная экспрессия. Одна из последних больших работ Серова — портрета Иды Рубинштейн — вызвала в свое время ояпівленныс прения. Мно­ гие осуждали автора за якобы карикатурное «декадентское» произведение. Мало кто оценил эту вещь со стороны стилисти­ ческой. Репин назвал се «гальванизированным трупом«. ІІювис де Шаваннье, учивший воспринамать человеческую наготу как д е к о р а т н в п ы й элемент, сумел бы, вероятно, оценить портрет Иды Рубинштейн. Серов подошел к изображению нагого тела именно как стилист. Он не смаковал наготу «сквозь замочную скважину», как Дега или Боннар, а искал стройного пластического обобщения и сумел «оправдать» жуткую худобу как le beau dant l ’horrib le. Впечатление, произведенное «Идой Рубинштейн», моя іпо сравнить с сенсацией «Олимпии» Э. Мапэ, столь оскорбившей своей обнаженной правдой жюри 1865 г. Когда «Ида» была приобретена для Русского Музея, это