Русские художники XVIII века

мало, кнут—деЛо привычное, будничное. Процедуру обставили, как полагалось по артикулу: гнилой помост, палач с бородой по пояс, подьячий тайной канцелярии, взвод солдат. Затем чтение указа: „Мы, божией милостию, императрица российская, После Ивана обливали холодной водой. Недвиж ные прежде худые пальцы медленно сжались и ца рапнули землю—Иван очнулся. Рядом дробно сту чал зубами и стонал брат Роман. Накрыли братьев дерюгой, взвалили на телегу и, не заезжая в тюрьму, направились к заставе. У телеги шлепал в опорках бывший подьячий Назимов. Он был трезв. Против обыкновения не кричал и не поносил непотребно бывшего гоф-малера. Тряс рыжими вихрами и часто моргал. Он чувствовал смутно какую-то связь между своей личной судьбой и судьбой Никитина. От заставы направилась телега в путь дальний и страшный. Приехали братья в Тобольск уже зимой. Поселились на окраине, в тесной лачуге. Состояли под надзором полиции. Роман, энергич ный и предприимчивый, в скором времени завел знакомства среди купцов и стал получать много численные заказы на портреты и росписи купече ских хором. Иван же чаще сидел дома. Кто был в Третьяковской галлерее в Москве, тот помнит замечательную картину Сурикова „Меншиков в ссылке". Длинный сибирский вечер. На дворе, вероятно, пурга. Маленькое окошко по крыто льдом. На столе оплывшая свеча льет скуд ный и неверный свет. И три человека, ушедшие мысленно в прошлое. Никитин ни волей, ни разу мом совсем не был похож на Меншикова; его рука царица казанская и пр. и пр . . . . " Монотонно и глухо бил барабан.