Русская реалистическая иллюстрация XVIII и XIX веков

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Подобно Тимму, Ковригину и другим более мелким художникам- графикам эпохи сороковых-пятидесятых годов, Агин был учеником Брюллова. Если бы он не прошел у него строгой школы, то не стал бы таким блестящим рисовальщиком. Но, с другой стороны, если бы Агин с течением времени не освободился от влияния брюлловской школы, начертавшей на своем знамени девиз «искусство для искус- ства», он не приобрел бы такого большого значения в области рус- ской графики. Другой ученик Брюллова — Тимм, как мы видели выше, несмотря на несомненно крупное дарование рисовальщика, не имел и десятой доли того значения, какое имел Агин, ибо он навсегда остался «брюлловцем» и ни в одном из своих произведений не высказал своего отношения к изображаемой им действительности. Такая же, если еще не более плачевная, судьба постигла, несом- ненно, талантливого рисовальщика Ковригина (1819—1853), кото- рый также не пошел дальше иллюстрирования третьестепенных литературных произведений, не сыгравших никакой роли в истории русской литературы и никогда никем больше не вспоминающихся. По другой причине утратил свое значение Щедровский (ум. 1870). Его рисунки, изданные в разных альбомах, относятся к числу тех про- изведений начала XIX в., которые были опубликованы в «Волшебном фонаре» и ряде описаний путешествий иностранных художников. В произведениях Щедровского еще нет и намека на реализм. Это неискусные фотографии, в которых изображены не живые люди со всеми их характерными чертами, а статисты, притом очень плохо расставленные и нарочито переодетые в оперные костюмы. Даже со стороны тематики эти рисунки недалеко ушли от иллюстраций к «Волшебному фонарю»: все те ate извозчики, разносчики, няни, торговки. Лишь две-три картинки из быта мастеровых (столяры, бондари) свидетельствуют о том, что Щедровский в какой-то мере