Проблемы архитектуры. Том II. Книга 1

и стены, пространства и массы, все это —творение человека для его же восприятия, а эту сторону в архитектуре забывают. Архитектура — это та же идеология, но только специфическая. Совер- шенно прав проф. Ладарев, который говорит, что художественный, образ других искусствах легко найти, а в архитектуре гораздо труднее, но его надо искать. Если мы говорим об истории архитектуры, то должны говорить о развитии художественного образа; и тут существенным является то понимание, которое должно фигурировать у архитектора: здание, вме- щающее человека, создающее для человека образ, воспринимается не только глазами. Мы переживаем архитектуру тем, что живем в этом здании, и вы- ражаем эти переживания в целом ряде слов и фраз. О торжественном зале, в котором мы присутствуем, мы говорим совсем в иных выражениях, чем, например, о коридоре, когда по нему проходим, или о комнате, в которой живем. Переживание пространства является чрезвычайно важным элементом. Это есть корень того архитектурного образа, того наследства, которое дает архитектурная идеология. Где, как не у архитектора, мы видим такие слова, как «разрешение пространства», «организация масс»? И если мы не можем из истории архитектуры выбросить понятия стиля и идеологии, то не можем выбросить и этих понятий. Разве мы не чувствуем, что пространство готи- ки — это одно, пространство ренессанса — другое, пространство барокко — третье? И. может быть, именно поэтому мы терпим неудачу в современном строительстве, неудачу эклектизма, что для него берутся формы, которые родились в условиях иного пространственного сознания человека, чем на- ше? Если архитекторы не изучат этих проблем, не будут их анализировать, то они не выйдут из пределов эклектизма, в котором многие беспомощно обретаются. Проф. Бакланов прямо и открыто заявил о необходимости выбросить эстетику. Он говорил о том, что здание безразлично в эстетическом выра- жении. Если это так, то как понять то обстоятельство, что проф. Бакланов говорит дальше об эмоциональном значении формы? На что ему нужна эмоциональная форма? Зачем поднимать вопрос о том, что это психофизи- ческое восприятие линии, формы и т. д.? Тут-то и выявляется другая сто- рона дела. Оказалось, что можно сочинить соответствующее уравнение, но эстетической значимости выкинуть нельзя. Формальная логика, нечувстви- тельно для самого автора, превращается в логику диалектическую. Что мы встречаем дальше у проф. Бакланова? Мы встречаем у него отрыв формы, абстрактный декоратизм и конструктивизм; его борьба с формализмом является формализмом наизнанку. История архитектуры не есть для нас лишь умственное упражнение. Изучение истории архитектуры является своевременной задачей для того, чтобы научиться понимать специфические пути и средства архитектуры, которые ведут к тому или иному воплощению определенной социальной идеологии. На нас не воздействуют ни форма, ни тема, ни назначение здания, но воздействует все это вместе взятое, и не в результате механического сложе- ния, а в результате претворения в нашем сознании,—вот что должно соста- вить архитектуру в ее целом. Таким образом, концепция проф. Бакланова заключает внутри себя це- лый ряд противоречий, с которыми я согласиться не могу.