От символизма до „Октября“

прикрывающее дрожащую наготу. Огненный самум страшного в красоте «Оно», насыщенный пеной неукротимого океана, открывался и обжигал сознание. Дрожа, сознание спешило спрятаться за создаваемые им схемы и декорации и звуками чревовещательных фраз старалось заглушить шум великого океана. Гранитные лбы воздвигали гранитные обелиски над подземельем, куда было заключено это неукротимое «Оно», но раскаленные брызги его пробивались сквозь тяжелые плиты и взлетали к звездам. Безумцы видели их: эпилептическое пришепетова - нье Достоевского, зоркие глаза Ницше из - под нависших бровей, родимый хаос Тютчева, белое пламя Анненского. А напротив — фаланги дипломированных философов, признанных поэтов и слепорожденных критиков. «Назад к Канту!» — «За Канта!», «Под защиту сорока сороков тюремщиков, за прочные стены логики трех измерений, в семипудовую купчиху, в убежище для малокровных и прекрасных дам!» О смелые мореплаватели, дерзнувшие выплыть навстречу бушующим валам. Где ваша гавань? Где бросите вы якорь? Но сквозь седые тучи, в грозе и буре, тело и кровь пасущного «Оно». Символизм . Как много прожито, как мало пережито! Из всех сил, напрягая свои туберкулезные легкие, вещали символисты: — «Мы родоначальники новых ритмов и откровений!» Увы! — революционеры оказались просто схоластиками, страдающими логическим геморроем, и тепличными бабочками. «Оно» стало почтеннейшей закладкой в глубокомысленной книге. Пламенное, захирело в мертвых абстракциях. Слепительное, иссякло в вязких песках превыспренних слов. Столько пророков — и ни одного Апокалипсиса! Акмеизм . Какая там вершина, когда сердце — учебник географии с раскрашенными картинками для детей, а ноги новоявленных Адамов эстетно заплетаются в гостиных, а тяжел камень тянет на дно. Не пришлось акмеистам дышать воздухом вершин. Футуризм . Лохматый и рыжий детина, с легкими гориллы и с головой микроцефала. Ломовик поэзии, тяжеловоз гранитных ритмов. Нахрипел с три короба, а выхрипел семь пар нечленораздельных и семь пар заумных. Но тут ему была и кончина. Дышали бензином и автоконьяком, вместо вольного воздуха — словоблудствовали, шатались по асфальтовым парадизам, ручки в брючки, пока их самих не стошнило. Не топтаться же им бесконечно по Кузнецкому Мосту автомобильей поступью, внимая механическим перебоям своих железобетонных сердечных клапанов и сплевывая сквозь зубы матерщину.