Новый ЛЕФ. № 9. 1928

Сюжетное оформление перестало являться признаком авторства и свойством, таинственно превращающим нечто в искусство. Писа­ тели, начавшие безмагериально, люди типа Каверина и Вагинова перешли к памфлетным мемуарным романам. Они делают ошибку, потому что нельзя пририсовывать птичьи ноги к лошади,— птичьи ноги можно пририсовывать только к дра­ кону, потому что дракона не существует. .7 . Толстой на китовой мели Я не думаю, что время остановится и что подробности навсегда вытеснили генерализацию, но я убежден, что новые беллетристы, считающие себя потомками классиков, на самом дел е рождены только инерцией типографских форм. Когда-то Хлебников называл партер китовой мелью. Китовая мель Большого театра в толстовские дни пустовала. В пушкинские дни от речи Достоевского падали в обморок люди, и Глеб Успенский должен был бороться с праздником, как с живым событием, утверждая, что речь Достоевского имеет не всечеловеческое, а всезаячье значение. Автор нескольких незаконченных произведений Сакулин не мог заполнить пустоты зева сцены Большого театра. Шацкий читал о педагогике, было очень скучно. Китовая мель населилась мелкой рыбой. Может быть, где-нибудь у баптистов по внелитерагурной линии мог сейчас существовать юбилей Толстого. Такого отсутствия заинтересованности, такой обреченности юби­ лея нельзя было себе представить. И слухи о чтении трудовой интеллигенцией стихов над могилой Толстого и пении школьников — все это зевает, как зал Большого театра. Спор о 10. Тынянове и Белинском Покровительственная полоса и протекционные тарифы, введен­ ные на беллетристику, конечно, поддерживают ее производство. Олитературивается этнографический очерк Пришвина и исследова­ тельские работы Юрия Тынянова. Юрий Тынянов замечателен своими исследовательскими рабо­ тами над архаистами. Ему удалось понять судьбу Тютчева, Тыня­ нов ввел в историю литературы понятие соотнесенности, воз­ никновение литературной формы на фоне другой литературной формы. Он, так сказать, расширил понятие пародии и снял с нее сни­ жающее значение. Сам Тынянов любит изречение Галича о том, что „пашквиль это высокий жанр“. Юрий Тынянов занимается противопоставленной литературой, той, которая называется архаизм. Его линия идет на Кюхельбекера, Катенина, Грибоедова, Хлебникова. Кюхельбекер 29