Новый ЛЕФ. № 9. 1928

и маломощным: „Пробоина в бензиновом баке“. Я немедленно по­ чуял запах бензина и стал искать, где этот бак. Только ли в перед­ ней толстой части крыла или также внутри металлических манжет? Выяснилось в Харькове. Перед самолетом сидели в ряд механики, начальник аэродрома и пилот и CMQTpe.'iH под живот аэроплана. Никакой ни бак и не бензин, а при ударе о кочку на взлете в Москве было погнуто шасси. Бортмеханик же разглядывал погнутие, решая, не вернуться ли немедленно на московский аэродром. При вынужденной посадке попорченное шасси не выдержало бы. В Харькове самолет был отправлен в ремонт, а мы — пассажи­ ры — на станцию железной дороги для дальнейшего следования поездом согласно пункта 15 правил, изложенных в летбилете. Сверху Москву я знаю только по планам, на которых разной краской отмечены районы, милицейские участки и трамвайные ли­ нии. Естественно, что при взлете не удается судить о том, что, скажем, обозначают новые строящиеся корпуса, какими фабриками обрастает Москва, в каком состоянии находятся стройки рабочих поселков, улучшились ли или ухудшились зеленые насаждения, хватает ли сурика на перекраску крыш, в каком положении фар-'' ватер Москвы-реки. Планы города в расцветке своей не прино­ ровлены еще к аэросъемке. Поэтому у меня начинают работать механизмы поэта и литературщика — цепь примитивно привычных ассоциаций, приводящая все видимое или часть его к так назы­ ваемым художественным образам. Горизонт стремительно расширяется. В лад оборотам пропел­ лера набухают обороты речи. Сочиняется: взобравшись по воздушной лестнице, самолет бежит по ров­ ному накатанному прозрачному плато. А можно и гак: поля, деревни, дороги, леса свалены в круго­ зор, как овощи в кухаркин фартук. Можно сказать: чересполосица напоминает лоскутное одеяло (очень плохо). Можно сказать: чернильные кляксы вспаханных паров (неверно, потому что таких линейно вычерченных клякс не бывает). Язык тянется к фразе — трава перестает быть травой и кажется нлесеныо, тиной на дне аквариума, ибо глаз не в состоянии уже у л о ­ вить травинок, хотя ловит еще известковую капель ромашек. Тут же возникают сравнения рубчатых картофельных полей с зеленым сукном диагональ. Мозг с омерзением отбрасывает сравнения с протертым сукном (больно уж сравнение протертое, несмотря на схожесть). Огромное, иссиня-вспаханное поле треснуло тропинкой, как грифельная доска (опять образ). Над чернотою этого поля чув­ ствую сброс самолета, от которого под ложечкой делается сладкая изжога. Сброс, потому что черное поле теплее зеленого, от него горячий воздух вверх. Этот сброс обрывает серию литературно­ художественных выводов.

21