Новый ЛЕФ. № 9. 1928

предметному, и по иронии, опускающейся не на те головы, что нужно. Например, было бы не совсем к месту, если б мы вздумали кого-либо из деятелей Октябри называть: Бова-Королевич. А между тем Багрицкий именно так и поступает с историческим Котовским, когда пишет о нем в „Думе про Опанаса“:

Он долину озирает Командирским взглядом, Ж еребец под ним сверкает Белым рафинадом (стр. 69).

Отказаться от такого вымышленного Котовского он не может, гак как подлинный Котовский шел бы в разрез со стилем поэмы и не удержался бы в контексте, где каждое действующее лицо — не лицо, а обломок былины. И Иосиф Коган там сработан под богатыря, и Опанас „глядит картиной“. , Дайте шубу Опанасу

Сукна городского! Поднесите Опанасу Вина молодого! Сапоги подколотите Кованым железом! (стр. 62).

Романтика Багрицкого питается красотой боя, очень часто ру­ копашного („У комбрига мах ядреный“ , стр. 72), упоением опас­ ностью, очень часто разбойничьей („Контрабандисты“, стр. 41) — и только из источника социально полезного героизма она пьет очень редко. Впрочем это не должно никого изумлять, так как социально полезный героизм держится не на романтике, а противопоставлен ей. И что же в итоге? — В итоге остается поэт с изрядной черес­ полосицей рифм и ритмов (по числу оригиналов, которые ему при­ шлось имитировать), с ориентацией своих образов и сравнений на физиологический комплекс (плотоядие, изобилие, неистовство) и с большим запасом благих намерений в отношении „локальной семантики“ конструктивизма. Отвечайте, но не сразу, А подумав малость, — Сколько в основную базу Фуража вмещалось? (сгр. 74 ) . „Основная база“ и „фураж“ ъто, конечно, „локали“, но они находятся в очень проблематичной дружбе с остальным словарем. Романтическая стихия совершенно не выдерживает никаких „лока- лей “, ибо — когда все в произведении стягивается к романтике, то материальная обстановка перестает играть роль. 10