Новый ЛЕФ. № 8. 1928

Панферов же ужасно как не любит цифры. И потому количе­ ство посеянного у него ни в какой расчетный план артельного хозяйства не входит, так же как никаких коллизий, в связи с убор ­ кой урожая, у него не возникает. В действительной артели им. Крупской на деньги, вырученные от урожая, прикупили двух лошадей. „Это была первая победа — прибыль действовала убеди ­ тельно на практическое сознание крестьянина, прибыль агити­ ровала за артель. Весной 1926 года в артель вступило еще три семьи... На этот раз коллектив получил в ссуду только 60 пудов семян; 77 пудов было уже своих. 77 пудов своих собственных се ­ мян— это у д о с т о в е р е н и е в к р е д и т о с п о с о б н о с т и “. У Панферова же этих реальных 77 нудов— „удостоверения в кре­ дитоспособности“ — не имеется, так как он орудует с невесомым коллективным хозяйством, о рентабельности, устойчивости и товар­ ности которого ничего неизвестно. Зато у него имеется Стешка, дочь Огнева, которая так „выросла, выпрямилась, налилась спелой сливой“ и у которой так „выступили упругие груди“, что у Яшки Чухлява, сына кулака, „чуть дрогнула нижняя губа“ (стр. 10) и он влюбился, а впоследствии (какая необыкновенная судьба!) вступил в артель. Вот это — „удостоверение“!.. Что же касается прибыли, то не прибылью, а лихими разгово­ рами убеждает Степан Огнев, когда он пытается действовать на сознание Ждаркина: „— Пока ты тут будешь в гнилом болоте торчать, води - ночку корчевать, разбогатеешь, мы далеко отбежим от тебя... И где это ты зацепил, что нашему государству непременно нужно, чтобы ты и я и все такие в одиночку корчевали?“ (стр. 105). Заявление это — высокоторжественное, но — не „зацепляет“. И преимущества описания настоящей артели перед описанием артели, высосанной из пальца, становятся после этого совершенно очевид­ ными, так как все условия достоверности у первого из описаний — наивыгоднейшие. Эй, ты , каракт ерная! Стешка, которая агитирует за артель сильней, чем статья до­ хода, и лучше, чем контрольная цифра в хозяйстве, неслучайно занимает в романе много места. Неслучайно и то, что деревня в романе оказалась б ез паспорта, сельскохозяйственный район — без специфики, а артель — без производственной биографии. Все это совершенно естественно для гой пронзительной манеры, в которой написан роман. Беллетрист остался беллетристом, даже и в соприкосновении с матерыо-землей, и продолжает использо­ вать вещи вне их прямого назначения. Вот как, например, появляется в романе трактор: „ — Что такое гремит? Мужики! Чего гремит такое? 6