Новый ЛЕФ. № 8. 1928

своих страницах „Н епопутчицу“ Брика и вещи Артема Веселого и Бабеля. Но этот этап уже пройден, и трудно поверить, что украинские товарищи считают лефовский 1922 год своей сегодняшней задачей, своим настоящим. Еще раз нужно подчеркнуть, что романная форма могла бы быть функционально использована в лефовской литературе только в двух планах: или как целесообразно направленный монтаж фак­ тов или как вещь .агитационного действия. В первое время своего существования роман, как и все другие эстетические конструкции, мог иметь целевую установку, а, напри­ мер, так называемый фактический роман Свифта „Путешествие Гул­ ливера“ был политическим памфлетом с новой, очень ощутимой формой. Но в процессе литературной эволюции формы романа раз­ гружаются от целевых моментов и превращаются в чисто эстетиче­ ские стандарты. Теперь уже опытом установлено, что роман не может фикси­ ровать факты, он не может быть „отображением действительности“ , потому что сюжетная конструкция нейтрализует реальный материал, лишая его всех специфических качеств. Также не может быть роман и агитационным жанром, потому что не бывает агитации „вообще“ , агитации вечными образами и ти­ пами, не прикрепленными к конкретным задачам советской дей­ ствительности. Поэтому агитационные функции гораздо успешнее выполняются газетой. Фактический материал может быть введен в литературу только лефовскими приемами селекции и монтажа фактов. В лефовской фактической прозе нет стандартных форм, и поэтому монтировать фактический материал, конечно, труднее, чем писать остро-сюжет­ ные романы. Но в отделе практики „Новой генерации“ помещаются не только остро-сюжетные романы, но даже фантастические, лирические и заумные повести. Совершенно непонятны причины напечатания произведения Андрия Чужия „Медведь охотится за солнцем“ , основанного на аллегориях и украшенного персонажами с такими именами, как „Украденная кровь“ и т. п. Внешне этот роман имитирует манеру печатания „Котика Летаева“ А. Белого с дроблением строк. А в № 7 „Н о ­ вой генерации" путем набора даны даже силуэты собаки, деревьев, шагающих ног и пр. Все это делает честь типографии, в которой набирается журнал , но ни мало не приближает Андрия Чужия к ле­ фовской литературе. Сам по себе Андрий Чужий — типичный и мало замечательный эпигон раннего русского футуризма. Вообще нужно сказать, что „Новая генерация“ носит на себе литературно-бытовой оттенок раннего футуризма. Этот оттенок ощу­ щается во всем литературном материале „Новой генерации“ , даже в таких частностях, как искусственные имена авторов. Если в раннем русском футуризме были такие звучные фами­

3 3

3 Новый Леф 8