Новый ЛЕФ. № 7. 1928

представление, нуждающееся в том, чтобы чье-нибудь индивидуальное пони­ мание заполнило его содержанием... художественное произведение суще­ ствует лишь в своеобразном понимании отдельного человека“. (А. Г. Г о р н ф е л ь д , „Пути творчества“. Петроград, 1922 г., стр. 113.) Это положение равносильно утверждению махистов о том, что объективно существует не предмет, а наше ощущение предмета. Это положение не имеет ничего общего с тем анализом социаль­ ной функции произведения, который мы выдвигали, с анализом „произведения в его практической ср е д е “. Для нас читатель не существует как отдельный человек. Нам не важна его биография, точно так же, как нам не нужна биогра­ фия писателя. Читатель существует для марксистского исследования как по­ требитель определенного литературного жанра, потребитель, имею­ щий определенное классовое лицо. В самом факте потребления литературного произведения осуществляется его социальная функ­ ция. Объектом марксистского метода является действие произведе­ ния в данной практической среде. Горнфельд — буржуазный индивидуалист — вообще отрицает со ­ циальную функцию произведения и вместо нее выдвигает „пони­ мание отдельным человеком художественного произведения как интимнейший процесс“, т. е. нечто неуловимое. Наука же о литературе должна конструировать потребителя произведения всеми доступными способами, опираясь на данные социологии, истории, статистики, политэкономии, критики и публи­ цистики. Если Переверзев считает возможным конструировать на основании этих данных социальную среду , обусловившую собой определенное произведение, то, по сути дела, эта операция имеет то же принципиальное значение, что и конструирование потреби- теля-читателя как социальной категории. В. Ф. Переверзев сводит на нет агитационное значение худо ­ жественного произведения, т. е. как раз то, что находится сейчас в центре самого пристального внимания. Нельзя противопоставлять литературное произведение как факт и как фактор. Это чистейшая схоластика. / Идеальным литературным фактом с точки зрения Переверзева является неизданная рукопись или отпечатанная, но не выпущенная в свет книга. Но так как практическим объектом истории литературы являются продукты полиграфической промышленности, свободно обращаю­ щиеся на книжном рынке, так как даже в самом факте цензурного запрета или конфискации произведения вскрывается его социаль­ ная функция, то, конечно, совершенно немыслимо отделить изуче­ ние произведения от изучения его функции. И, наоборот, только анализируя социальную направленность произведения, его воздействие на определенного классового потре­ бителя мы обеспечиваем себе правильное понимание того, что со ­ ставляет сущность (специфику) литературного произведения. 31