Новый ЛЕФ. № 7. 1928

ных и ножных кандалов похож на пересчет медяков в меняль­ ном ряду. Туфеи идут медленным шагом. Их под-руки ведут полицейские. Руки разбойников скованы за спиной, в браслет оков вставлены бамбуковые тычины, подымающие над затылком каждого разбойника небольшой плакат с именем его деревни и преступления. Процессия длинна. Зрители молчат. Железными зубами клацают кандалы. Рубахи туфеев драны. Одни сутулятся, другие задрали в улыбке лицо поверх зритель­ ских голов, третьи хмурятся волками на публику. Иные закрыли глаза, и кровь их отхлынула от их белых щек. Есть такие, кото­ рых близкая смерть уже обратила в полутрупы. Можно думать — они разлагаются, их мускулы вязки, как вареное мясо. Они уже не могут итти, полицейские тащат их подмышки, и дорога чуть дымится от проволакиваемых по ней ног. Мы считаем проходящих. Их всего сорок девять. Пятидесятый умер в тюрьме со страху. За спиной последнего преступника отряд войск. Полицейского инспектора четыре носильщика колыхают в синем паланкине. За инспектором палач — высокий человек, глядящий перед собой и торжественно, как ваши священники крест, несущий в вытянутой руке острием вниз огромный меч в кожаных ножнах с красным бантом, повязанным вокруг рукояти. Одет он в обычную полицей­ скую одежду . Товарищ рассказывает мне. В императорские времена палач был одет в особую одежду с красными кругами на груди и на спине. Он прятался в толпе до момента казни и выскакивал к казнимому внезапно в самый по­ следний миг. Мне страшно. Я комкаю в кулак рукав соседа. Я боюсь через головы человечьего кольца смотреть на разбойников. Меня самого качает, кружится голова, но совестно показать себя перед прияте­ лями слабым. Я стискиваю колотящиеся челюсти и впячиваю в себя грудь, чтобы судорога сердца не зашевелила пуговиц гимназиче­ ской кургки. Процессия подходит к площади. Солдаты прорывают кольцо людей и становятся двойным полукругом, создавая безвоздушную зону смерти по направлению к реке. В две шеренги лицом к реке ставятся преступники. Полицей­ ские опускают их на колени. Двое или трое кричат мучительно и жалобно: — Убейте нас! Убейте нас! Через несколько лет мы возродимся снова такими же молодыми! Убейте нас! Это они произносят буддийское заклинание. Некоторые лежат, ткнувшись раскрытыми мокрыми губами в гряз­ ный песок, почти без чувств. За спиной шеренги красный квадрат, и на квадрате этом на коленях один человек. Это — атаман. Даоинь разрешил родичам его 22