Новый ЛЕФ. № 7. 1927

Мой день. Просыпаюсь очень рано. Еще темно. Кричат рассветные петухи. Мать ровно дышит рядом. Ее голова спокойна на ребристом валике подушки. Она с бабушкой легла поздно, ей еще рано и трудно просыпаться. Верчусь. Это не разбудит матери. Спрессованная солома тюфяка не шумит под лепешкой ватного матрасика. Ватное одеяло за ночь угрело меня, но я хочу гулять. Я люблю синеватым досолнечным утром смотреть, как над каждой трубою деревни Сиань-Ши поды­ мается сизый дымок от дров, «запаленных в очаге. Сплю я в рубахе. Я тихий ребенок, не озорник и не пачкун. Я ношу ее бережно и меняю раз в три дня. — Уо яо чжи най, — шепчу я матери на ухо, — я хочу вставать. Мать не целует меня, даже не прижмется щекой к щеке. Погла­ дит по голове, скажет ласковое слово, вот и все. Быстро садится мать на постели и одевается. Мамины ноги чуть меньше нормы. Чуть слишком выгнут подъем. Я люблю мамины ноги больше бабушкиных „золотых лилий“ . Бабушка на своих хо ­ дит в развалку, от шага до шага минута, а мне хочется торопиться. Быстро натянула на себя мать самодельные белые тканевые чулки и матерчатые туфли, продела ноги в трубочки синих штанов, накинула халат до колен и принялась за меня. Она застегивает на моем боку халатик шариками пуговиц и обмывает меня. Приносит из кухни горячей воды в медном тазу (всю ночь под котлами на кухне тлели угли ), опускает конец пухлого полотенца в воду, отжимает, намыливает и этим мыльным концом бережно протирает мне лоб, лицо, шею, уши. Пока я жмурю намыленные глаза, она ополаскивает полотенце и снимает с меня мыло. Затем приносит новую порцию кипятку и полотенцем, смоченным в свежем кипятке, обтирает начисто и накрепко мою физиономию. Я с удовольствием высвобождаю из ее пальцев последовательно веки, ноздри и отто ­ пыренные губы. Пока я был мал и кочевал с маминых рук на бабушкины, мама чи­ стила мои обрастающие сахаром зубов десны, обмотав палец тряпицей. Теперь я большой. У меня своя мягкая щетка из лошадиной щетины. Соленый зубной порошок гонит слюну. А затем я долго полощу рот водой, сливаемой после варки риса. Четырежды в день моюсь я и чищу зубы: утром, вечером и после двух пищ. Светло сверкают зубы сычуапцев. Все, даже кули, даже обо­ дранные носильщики паланкинов, если не чистят, то обязательно после еды полощут рот. Потому мало у нас зубных врачей. А если из улыбки богатого купца светится золотой резец, это не значит, что он его проел на конфетах или выбил в драке. Вста­ вить золотой зуб купец считает щегольством и шиком. И он дает дантисту опилить совершенно здоровый зуб только для того, чтобы надеть на него чехол из желтого металла. 26