Новый ЛЕФ. № 4. 1928

Возьмем Рафаила Зотова, роман которого „Леонид или неко­ торые черты из жизни Наполеона“ находился в библиотеке Льва Николаевича Толстого. Основной герой Леонид— дворянин, но дворя­ нин только что получивший дворянство. Дворянин из семинаристов. Его так и ругают „семинаристом“. „А угрюмый твой товарищ, которого мы прозвали семинари­ стом* (стр. 4 )— этот Леонид, участвуя в сражениях, потом поста­ влен перед необходимостью перейти на сторону Наполеона и, правда, не сражается против русских, но находится 'у Наполеона во фран­ цузской форме в Москве. Леонид кончает тем, что становится ба­ роном, графом, и эта его выслуга утверждается наконец Вурбонами. Таким образом и для Рафаила Зотова, который не был крупным писателем и поэтому сам не мог придумать ничего чрезвычайно изысканного или необыкновенного, и для Рафаила Зотова вторже­ ние Наполеона в Россию было моментом, обостряющим взаимоотно­ шения разночинца с дворянством, возбуждающим какие-то надежды разночинца на выдвижение. Как известно, у Льва Николаевича в „Войне и мире“ разночин­ цев как будто совсем нет. На эго указывали Льву Николаевичу уже его современники. Например у Анненкова: ,,...И в самом деле, почти непонятно, как мог автор освободить себя от необходимости показать рядом со своим обществом присутствие элемента р а з н о ч и н ц е в , получавшего все большее и большее значение в жизни*. (Анненков П., Воспоминания , СПБ., 1879 г., стр. 383.) Эти упреки (на которые впоследствии Л. Н. Толстой ответил,, и довольно резко) были в то время всеобщи. Приведу еще одну цитату: „Между всеми этими личностями, прилично говорящими пустяки или неприлично болтающими свысока о „важных материях“, мы не нашли ни одного человека, который мог бы назваться представителем тогдашней рус­ ской интеллигенции“ (Пятковский) К У Льва Николаевича на это был ответ, и ответ очень резкий, что он этих разночинцев не знает и знать не хочет, но их знала история, и впоследствии мы увидим, что знал о них и Лев Нико­ лаевич Толстой, но они существуют в его произведении в скрытом виде. Разночинцы — это Сперанский и Наполеон. Художественно оли связаны у Льва Николаевича тем, что у обоих белые руки; причем белые руки не заслуженные, не дворянские. Эти белые руки сравнены с белым цветом лица мужика или солдата, который долго сидел в комнате. Сперанский в эпоху Льва Николаевича Толстого был совершенно злободневная фигура, и злободневная именно как разночинец. На появление книги барона Корфа о Сперанском, по которой и по­ строен образ Сперанского у Льва Николаевича Толстого, Черны- 1 Отзыв этот нашел сочувственный отклик в журнале „Библиограф“, 1869 г., .№ 1, стр. 9 — 10 (не отмечено в толстовской библиографии). 10