Новый ЛЕФ. № 4. 1927

литике, и смысл этой политики чрезвычайно понятен. Впрочем, под­ талкивать дальше театр Мейерхольда вряд ли придется, ибо в т а ­ ком именно виде он делает свое какое-то , по-своему, может, и нуж ­ ное дело . В чем же дело? Дело — именно в „утряске“ . Не в правизне или в левизне, а в факте „утряски“ . И винить тут ровным счетом некого, как некого и хвалить. Нужно — понять. Только в порядке разъяснительном и я пишу эту статью. ...Помню, с какой жадностью, сидя в захолустной Чите, следили мы за „Вестником Т еатр а“ , выходившим в Москве. Был бурный 1920 год. Не смолкли ещ е залпы истребительных орудий, и такие же „кровопролитны е“ , лишь с примесью кое-какого благодушия, крутые драки начались вокруг театра. Мейерхольд поставил тогда знаменитые „ З о р и “ , и публика, как и сейчас, разбилась пополам. И т е , к т о п о с л е „ Р е в и з о р а “ , н ы н е с о с т о я т в „ д р у з ь я х т е а т р а М е й е р х о л ь д а “ , в с е о н и т о г д а , в с е п о г о л о в н о и з г о н я л и р е в о л ю ц и о н н о г о р е ж и с с е р а и з „ х р а м а “ . Помнится, особенно отчетливо наметились тогда две крайние позиции: Луначарского, с одной стороны, и Маяковского — с др у ­ гой. Против „театра О ктября“ , и — за. „Маяковский, — сказал на одном тогдашнем диспуте А. Л у н а ­ ч а р с к и й , - подошел к самому существенному вопросу: совме­ стимо ли и нужно ли стараться совместить митинг и театр? Вероятно, в России мало людей, которые так часто митингуют, как я. И я скажу: м и т и н г н а д о е л н а с т о л ь к о , ч т о т а щ и т ь е г о н а с ц е н у н е н у ж н о . Публика — и в особенности нужная нам публика — от этого отвернется. Театр не долж ен быть митингом по той причине, что это уже у ст ар ело “ . „Но , — продолжал Л у н а ч а р с к и й , — театр бесконечно могучее, чем митинг. Вот эта способность его — взять все человеческие искусства и пустить их в ход, чтобы п о г р у з и т ь ч е л о в е к а в н е б ы т и е , в с о н , который интересен только тогда, когда чело ­ век выходит оттуда богаче , сильнее, ^іем вошел туда, — в о т з а ­ д а ч а т е а т р а “ . Значит, театр есть „сон “ , есть „погружение в небытие“ , есть отрицание „надоевшего митинга“? Так говорил А. Луначарский. Д е л о б ы л о , в п р о ч е м , в о в с е н е в к а к о м - т о „ м и т и н г е “ , как это совсем упрощ енно толковал Луначарский, — не в каком-то „митинге“ , сторонников которого и тогда уже не было, а в д е й ­ с т в е н н о м т е а т р е , в в о л е в о м т е а т р е , в о о б щ е в т е а т р е , о с в о б о ж д е н н о м о т „ н е б ы т и я “ и „ с н а “. И это хорошо по-своему вскрыл тогда же В. Маяковский. „Воспитательное значение театра, — говорил М а я к о в с к и й , — непомерно. А Луначарский нам предлагает спать в театре; он го ­ ворит, что это сон. Из каких учебников он прочитал, что сон — это театр действия? Т е а т р д е й с т в и я — э т о б о р ь б а , а н е ■с он“ . 11