Новый ЛЕФ. № 2. 1928

Переделка Л. Н. Толстым характерна уже тем, что ее нельзя объяснить, например, сокращением, так как тексты почти одинако­ вой величины. Переделка шла по другой линии. Произведем же сличение текстов. Староста Дрон имел у Толстого свою биографию и характер: „Дронушка 23 года тому назад, уже бывши старостой, вдруг начал пить, его строго наказали и сменили из старост. Вслед за тем Дронушка бежал и пропадал около года, об­ ходил монастыри и пустыни, был в Лаврах и Соловецких. Вернувшись оттуда, он объявился. Его опять наказали и по­ ставили на тягло. Но он не стал работать и тотчас же про­ пал. Через неделю он, изнуренный и худой, едва таща ноги, пришел к себе в избу и лег на печь. Неделю эту Дрон про­ вел в пещере, которую он сам вырыл в горе, в лесу, и ко­ торую сзади себя он заложил камнями, смазанными глиной. Он шесть дней, почти без еды и питья, пробыл в этой пе­ щере, желая спастись, но на седьмой день на него нашел страх смерти, он с трудом откопался и пришел домой“. Биография эта, как видите, индивидуальна. Но она выкинута из корректуры самим Л. Н. Толстым и заме­ нена другой характеристикой типового характера. „Лет тридцать Богучаровым управлял староста Дрон, ко­ торого старый князь звал Дронушкой. Дрон был один из тех крепких физически и нравственно му­ жиков, которые как только войдут в года, обрастут бородой, так, не изменяясь, живут до 60 — 70 лет, без одного седого волоса или недостатка зуба, такие же прямые и сильные в 60 лет, как и в 30. Дрон вскоре после переселения на теплые реки, в котором он участвовал, как и другие, был сделан старостой-бурмист- ром в Богучарове и с тех пор 23 года безупречно пробыл в этой должности“. Индивидуальный Дрон разрушил бы сцену с княжной, дав реаль­ ность мужицкой стороне. Образ Платона Каратаева условен, более условен, чем солдаты у молодого Толстого. Но и они, как легко проследить в военных его рассказах, составлены из фольклора и говорят притчами и сказками. Кроме того, он эпизодичен: его нет в первоначальном плане романа. Вероятно эго более характеризует литературную зависимость Толстого от „Солдатских досугов“ Даля, чем от самих солдат. Вместо этих сложных построений мы видим каких-то двух „длин­ ных мужиков“, совершенно условных. Настроение Ростова, атакующего крестьян, дано на образах войны / 21