Новый ЛЕФ. № 12. 1928

прах, стала произведением искусства. При возобновлении военных действий (в случае аналогичного положения) «заходит» эстетико- стилистическое значение приказа и «восходит» его значение, как образца боевого распоряжения. Пьеса «Рычи, Китай!», поставленная на сцене в героический подъемный период китайской революции, была политическим актом, а не художественным фактом. Ее пря- мое революционизирующее действие опять усилится, когда Китай вновь войдет в ясное поле политического сознания. Пьеса пуль- сирует. Функционирование художественного произведения в реальной среде напоминает борьбу белых кровяных шариков с бациллами: белые шарики пожирают бациллы — растет прямое социальное воз- действие, размножаются бациллы — происходит эстетическое загни- вание, организм погибает. Литературное произведение и вообще вся литература представляет собой не твердое тело, а вихревое дви- жение. Лефовская проза предельно заостряет тот общелитературный процесс перехода от стихов к прозе, который сейчас наблюдается («Новый леф ѵ >, № 9). Это проза, достаточно обезвреженная or эсте- тических бацилл, содержащая в себе нужные противоядия, т. е. пра- вильно установленная на потребителя нынешнего дня. Работы, выпущенные прозаиками Б. Куііінером и С. Третьяко- вым в 1928 г., приобретают принципиальное значение. Эта проза противостоит не только стихам, но и всей эстетической беллетри- стической прозе, как пропаганда фактом. Коммуникативная уста- новка новой прозы, т. е. установка на сообщение, на передачу сведений, предохраняет ее or эстетического потребления. Однако для успешной пропаганды фактом мобилизована высо- кая культура слова, достигнутая ранее в пределах эстетической зоны. Б. Кушнер описывает Париж: «В честь революционного генерала и императора, во славу побед его внешних и ннутренних, стоит на холме триумфальная арка, больше самого большого дома». и не называет имени генерала.! «На удивление, а больше из чванства, выстроили в качестве выставоч- ного экспоната железную башню высотой более чем в четверть версты». и не называет башни. Это всем известный генерал и всем известная башня. Они та- ким образом «остранены» (В. Шкловский). На другой странице видим традиционное фото Эйфелевой башни и название генерала полным именем Наполеона. Совершенно исключительную роль приобретает фото в этой пропаганде фактом. Новейшая русская проза зачислила фото в со- став своих изобразительных средств и уж не может без него про- жить.